— Понял! — отзывается Петро.
— Приготовиться! Переход! — подает мне команду на ввод Шопен.
Ввожу машину в пикирование с расчетным углом семьдесят градусов. Ловлю в прицел ПБП-1 опушку леса. Стремительно нарастает скорость, быстро теряется высота.
— Вывод! — кричит Шопен на высоте тысяча пятьсот метров.
Нажимаю на кнопку. Срабатывает автомат и помогает мне выводить. Тяну штурвал двумя руками на себя. Машина проседает и на высоте тысяча двести метров заканчивает выход. Все шло хорошо, но при подходе носа самолета к линии горизонта происходит сильный удар. У меня раньше такого не случалось. Не слышал, чтобы говорили о таких ударах и товарищи. Что же случилось? Самолет так сильно качнуло, что я боюсь посмотреть на его крылья. В голове пролетело: «Разваливается!» Но нет. Самолет цел. Высота растет. Значит, все нормально. Внимательным взглядом смотрю направо. Затем налево. Моторы работают отлично. Крылья не имеют деформации.
— Дима, что случилось с машиной? — спрашиваю Шопена.
Он смотрит назад и видит то, чего не могу увидеть я. Но он молчит. Я осторожно и легко, а затем энергично и резко пробую управление. Машина хорошо слушается рулей.
— Дима, отчего произошел такой удар? Я никак не пойму.
— Ты, летчик, не поймешь, а откуда мне, штурману, понять? — отвечает он, стараясь быть спокойным. Но я чувствую по его голосу, что он что-то недоговаривает.
«Ладно, пойду на посадку, потом разберемся», — решаю я.
Быстро снижаюсь для входа в круг и делаю посадку. После отруливания с посадочной полосы направляю машину к старту. Вижу: около посадочного «Т» собралось много летчиков и техников; все они смотрят на мой самолет, а некоторые идут нам навстречу. Я, затормозив, останавливаю самолет перед ними. Перебивая друг друга, они что-то кричат. Но моторы, работая на малом газу, забивают все, да и шлемофон на голове, и я ничего не слышу.
— Дима, что случилось? — в недоумении еще раз спрашиваю Шопена. Он молчит. Он знает, но молчит. Сережа Стрелков первым забежал за правое крыло, заглянул в кабину стрелка-радиста и закричал:
— Петьку вырвало!
— Ты слышишь, Дима, Петьку вырвало!.. Петьку нашего вырвало из кабины!.. — закричал я, потрясенный страшной догадкой.
— Я знал об этом еще в воздухе… Но не было сил тебе доложить, сказал Шопен поникшим голосом.
Не дорулив до старта, выключаю моторы. Не помню уже, как вывалился из кабины.
— Эх ты!.. Как же его у тебя вырвало?! — кричит мне командир звена Пименов.
— Был сильный удар, Володя… Очень сильный… Машина вздрогнула… Это было на выводе из пикирования. Эх, да что теперь говорить!..