— Володя, все наши в строю?
— Я не вижу во второй девятке одного ведомого из звена, — отвечает мне Пеший.
— Командир, над целью сбит зенитным огнем самолет Самойлова! докладывает Помелуйко.
— Выпрыгнули?
— Выпрыгнул только кто-то один.
Прошли линию фронта в обратном направлении. С небольшим снижением идем домой. После посадки подхожу к командиру полка.
— Товарищ гвардии подполковник, разрешите получить замечания по полету!
— Нет замечаний. Вы свободны, — говорит коротко Палий.
— Есть.
* * *
Вот и наступил заключительный этап войны. Уже пришла, стала у порога долгожданная паша Победа.
На дворе весна: вовсю щебечут птицы… Кроны распустившихся деревьев похожи на зеленые облачка. А воздух, воздух какой! Такой он чистый, прозрачный, вымытый дождем! Эх, как хочется жить!
Мы идем в это майское утро на аэродром.
— Ребята, интересно, какой вчера кусок косы отрубил маршал Василевский? — спрашивает, ни к кому не обращаясь, Андрей Заплавнов.
— Придем на аэродром, Топорков даст линию фронта — узнаем! — сказал весело Ермолаев.
— Какая там линия фронта? Одна сопля осталась! Фриш-Нерунг, Фриш-Гаф, Фриш, Фриш… В этом болоте, ребята, нас и застанет, наверное, День Победы, — говорит штурман звена Сенкевич.
— Володя, запевай! — обращается к своему лучшему другу Монаеву стрелок-радист Иванченко.
— Это можно, — отвечает Монаев. — Мы песни петь и тарелки чистить горазды. Сейчас, Митя, только воротничок расстегну.
По дорожке по ровной, по тракту ли
Все равно нам с тобой по пути.
Прокати меня, Митька, на тракторе…
— Володя, это старая песня. Давай нашу, фронтовую!
— Можно и фронтовую!..
— Монаев! Перестань паясничать! — говорю я.
— Рано пташечка запела, как бы кошечка не съела, — добродушно протянул Юрий Прастота.
— Ничего, товарищ Прастота, фашиста переживем! — отвечает Монаев.
— Эх жаль, ребята, Кольку Прозвонченкова!.. Я видел, как он на форт пикировал, так и угодил в него. Взорвался… и мы еще свои бомбы туда положили, — говорит Василий Герасимов.
— Повторил подвиг Гастелло наш Колька!
— А кто с ним в экипаже был? — спросил Николай Беляев.
— Адик Ткаченко и стрелок-радист Маринушкин.
— Адик, Адик… Хороший парень. До Дня Победы почти дошел…
— Были у нас два друга: радисты Маринушкин и Данилушкин. Фамилии интересные… И с обоими война проклятая расправилась: один погиб, другой искалечен, — замечает Сережа Стрелков.
Наш полк под вечер 8 мая при сильном зенитном обстреле бомбардировал тремя девятками укрепления и живую силу немцев на косе Фриш-Нерунг. Мы еще не знали, что это последний боевой вылет полка. А в двадцать два часа стало известно: закончилась война.