Её платок сполз с головы на самый затылок, потом на плечи…
— Виктор Кожин убит, — я снова сел на завалинку.
Она, опираясь на руку, опустилась со мной рядом.
Кругом всё опять угомонилось… Затихло — быстро, без привычной возни. Рухнула и заснула даже измученная старая хозяйка…
Марыся осторожно, но крепко обхватила меня и лицом прижалась к ключице. Держала, будто боялась упустить. Из такого объятья уходят разве что в небытиё… Теперь и я держал её в своих руках, крепко, основательно держал. И спину, и плечо, и грудь — упругую, дрожащую. Но в этом взаимном объятьи она всё-таки была главной; горячо, тревожно шептала мне на ухо что-то на своём, на мало понятном мне языке… Шептала, как объясняла, как уговаривала, — прижималась крепче и крепче. Я разобрал только несколько раз повторенное:
— «Нех беньдзе, нех беньдзе».
И догадался, что это — «Пусть будет… пусть будет…» Вот как хочешь, так и понимай…
Мне было всё равно где, только бы с ней быть, быть её мужчиной, её возлюбленным.
Война подходила к трёхлетней отметке. Я был уже изрядно обкатан и как-никак опалён. Но в любовных приключениях я мало что смыслил. А тут всё складывалось как бы само и по-настоящему. Несмотря на фронтовой форс и представление о себе как о вполне состоявшемся мужчине в её объятиях я был всё-таки щенок. Мой сомнительный опыт оставлял горький осадок, какое-то недочувствование, вязкий вопрос: «Зачем?..» Угнетало смущение, ощущение нечистоплотности. Как бы я ни стремился навстречу нарастающему желанию, повсеместно именуемому словом «Любовь», глубокого познания не возникало.
Тут, как из-под земли, появился посыльный:
— Комбат вызывает!
— Что?..
— Сказали: «Сразу — в штаб».
Чуть не проклял вслух всё армейское, всё фронтовое.
Приказ комбата был прост и ясен, но штаб его письменно не оформлял. Никак нельзя было отправлять нас на задание в немецком обмундировании: переодетый солдат — не солдат, а лазутчик и подлежит уничтожению, да и свои могли расстрелять, обнаружив вооруженных людей во вражеской амуниции. Поэтому приказ звучал, как просьба выручить в трудную минуту: «Надо навестить наши части — мотострелковую бригаду полковника Ефимова (помните, того самого, который в боях за Волочийск собрал шестьдесят две солдатские книжки?.. Только он тогда был ещё подполковником); а также остатки тяжёлого танкового полка; от них по огибающей кривой пройти километров двадцать пять-тридцать — нет ли частей противника? — и вернуться обратно к хуторам». Заодно комбат очень просил проверить, нет ли где нашей пехоты, и если есть, то обозначить их линию обороны.