Софи налила чай, но не притронулась к нему.
— Ну конечно. Он заглянул на пару минут и пожал всем на прощанье руки.
Что-то в ее голосе заставило бабушку на миг оторваться от своего занятия. Она собралась что-то сказать, как вдруг зазвонил телефон.
— Я отвечу, — сказала Софи, едва дыша. Все ее надежды умерли, когда она услышала в трубке голос дяди Джайлза: он хотел поговорить о пожаре.
— А как ты, моя девочка? — в конце поинтересовался он. — Наверное, какое-то время тебе придется побыть без работы.
Софи сказала, что еще ничего не знает, а потом прибавила, что ей уже все равно. Потом она поспешила справиться о здоровье своего крестного и, соврав, что с ним очень хочет поговорить бабушка, ушла в свою комнату. Через какое-то время она вышла, чтобы, по своему обыкновению, приготовить ужин. За столом говорили почти только о Максе. Софи включилась в общий разговор с каким-то несвойственным для нее ранее воодушевлением, и это заставило Синклера подстеречь ее после ужина в прихожей и спросить, не простужена ли она.
— Вы выглядите взволнованной, мисс Софи, — беспокоился он, — совсем не так, как обычно.
Софи, поспешив успокоить его, что со здоровьем у нее все в порядке, мысленно согласилась с ним: она и вправду была сама не своя, и еще неизвестно, станет ли она когда-нибудь прежней.
Это случилось на пятое утро после того, как уехал Макс, в субботу. Дети не пошли в школу, миссис Гринслейд, как обычно, завтракала в постели, а Синклер уехал на день-два к своему брату, которого изредка навещал. В доме было тихо и спокойно. По дороге на кухню Софи взяла со столика в прихожей утреннюю почту — различные счета, как всегда, письмо от тети Веры — и в самом низу обнаружила письмо от Макса. Отложив счета и письмо от тети в сторону, она долго разглядывала конверт с письмом Макса. Она вскрыла его только после того, как допила свой чай. В самом верху было написано: «Хайз Остервельд», затем следовало какое-то диковинное имя, — по всей видимости, это было название деревушки, в которой он жил, решила Софи. Она налила себе еще чаю и наконец все-таки отважилась не торопясь прочитать то, что было написано в его письме. Оно оказалось довольно коротким.
«Дорогая Софи!
Как вы уже знаете, операционная здесь должна была открыться к моему возвращению. К сожалению, операционную сестру, с которой я привык работать, посадили с сегодняшнего дня на карантин из-за кори. Мне предложили несколько взамен, но, признаюсь, меня не радует перспектива видеть вокруг себя чужие лица. В связи с этим хочу спросить вас, не улыбается ли вам мое предложение поработать здесь недельку-другую? Не могу сказать точно, сколько продлится карантин. Я доволен вашей работой, а вы хорошо знаете мои недостатки. Если вы согласитесь принять мое приглашение, я позабочусь о том, чтобы все было устроено на высшем уровне.