Даже понимая, что сейчас совращает Ири Ара самым безжалостным способом, Грандин не мог это прекратить.
- Остановись, демоны тебя побери. Он же девственник - кричал разум.
- Значит, он всегда будет принадлежать лишь мне - восторжённо отзывалась плоть.
- Ты разобьёшь его сердце.
- О нет. Я буду очень нежен. И я не дам ему уйти от меня снова.
- Вы враги. Ты ненавидишь его. На самом деле ты, ненавидишь его.
- Но разве можно...так ненавидеть?
- О да можно. Ты растопчешь его на утро. Выбросишь прочь. И унизишь. Ты желаешь ему падения. И ты посмеёшься над ним.
- Нет, никогда. Я не настолько бездушен.
- Ты даже понятия не имеешь, насколько ты бездушен. Ты чудовище Грандин Мистраль. И твоя ненависть причинит ему гораздо меньше вреда, чем то, что ты пытаешься сделать с ним. Ведь любовь для тебя слабость.
Но разум смолк, и осталась только плоть. Чувственная, чарующая, дарящая наслаждение, гибкая, изнывающая под его ласками.
Он не мог остановиться. Это чистое невинное тело, сводило с ума. Его губы узнали каждый миллиметр смуглой кожи, настойчивый требовательный язык проник в каждую впадинку, что бы почувствовать вкус.
Ири слабо сопротивлялся, не давая его языку касаться его ТАМ, но Грандин с снисходительным смешком ласково перехватил его пальцы, сплетая их со своими, обнял удерживая одной рукой, и через волшебное мгновение показал, что существует не только запретно восхитительное ТАМ, но ещё и абсолютно непристойно божественное ТУДА.
Ири не успел уловить момент, когда Мистраль обнажился. Просто внезапно он оказался раздет, опаляя прикосновением кожи, соприкасаясь животом к животу, и... Всё на свете стало неважно. Потеряло всяческий смысл, превратившись в бешенную пульсацию крови, сумасшедший стук сердца, и хриплое сбивчивое дыхание полное срывающихся стонов.
Руки Ири гуляли по плечам и спине Грандина совершенно бездумно, абсолютно правильно. Губы отвечали на сумасшедшие поцелуи и умоляли, когда Грандин внезапно начинал вытворять что - то восхитительное, но абсолютно немыслимое. Ири иногда слабо протестовал, не в силах вырваться, издавая, что - то вроде полузадушенного хрипа в ответ на совершенно непристойный выверт любовника, но протесты были бессмысленны, Грандин оказался гораздо сильнее физически, и явно не собирался отпускать "нежданное счастье" на волю.
Чёрные глаза, одурманенные страстью, пылали словно огромные звёзды. В них не было смысла, а только бесконечная потоком изливающаяся нежность и страсть.
Рушились ледяные стены, таяли, растворяясь в робких прикосновениях, неловких поцелуях, невинных, неумелых, но они заводили Грандина гораздо сильнее, чем самые искушённые ласки искусных куртизанок, заставляя кровь потоком ударять в голову, и другие жаждущие части тела, наполняя вены переливающимся тягучим хмелем.