Будьте бдительны! (Верещагин) - страница 4

Итого — + 28 бойцов. Лучше маленькая рыбка, чем большой таракан.

Потери противника, как всегда, завышены. Если их считать, то окажется, что мы уже весь оккупационный корпус НАТО плюс миротворцев ООН под Воронежем положили. Всего по рапортам выходило не меньше трёх тысяч убитых, но Ромашов, наученный опытом, решительно поделил её на три. Порядка 800–1200 убитых НАТОвцев. Если учесть, сколько у них техники и какое снаряжение — отличный результат. К одному из рапортов было приложена распечатанная на цветном принтере фотка, сделанная цифровиком (у них там где-то ещё компьютер работает!) — Ромашов узнал воронежский цирк. Повсюду лежали убитые — навалом, местами кучами. На рукавах камуфляжей генерал-лейтенант различил хорватские клетчатые нашивки. Несколько ополченцев собирали оружие. На глаз убитых было не меньше сотни. Да-а, это уже документальное подтверждение.

Хорваты, подумал генерал-лейтенант. Славяне. Славяне… Славяне… Он вгляделся в лицо молодого парнишки, лежащего на клумбе — боком, из живота через вспоротый французский жилет и немецкий камуфляж вывалились внутренности, ноги были полуоторваны у бёдер. На лице застыли ужас и боль, и Ромашов отбросил фотку к документам.

Техника. Сбит «Блэк хок», сбит «Тандерболт»… Парапланщики сожгли два «Абрамса» и «Паладин»… Генерал-лейтенант изо всех сил пытался заставить себя осознавать информацию, но понял, что не сможет. Четвёртую ночь без сна — не сможет никак.

В городе всё ещё осталось около двухсот тысяч гражданского населения, в основном — женщины, дети, старики. Не работает канализация, водопровод, мало продуктов. Можно было бы мобилизовать немногочисленных оставшихся мужчин. Но где взять оружие?

По гражданским статистики нет. А ведь они гибнут каждый день — сотнями, наверное. Вчера — Ромашов сморщился — он видел, как две девочки — лет по 9-10 — хоронили на клумбе — на пляже за Чернавским мостом — мёртвую женщину. Выкопали мелкую ямку — и… Ромашов вспомнил, как одна из девочек посмотрела на него, вышедшего из машины. Пустыми, спокойными глазами. И вернулась к — кому? Сестре, подружке? Кого они хоронили? Сестру, мать?

Господи… Что же с этим-то делать? Он не знал. Он мог защищать город, потому что это было его делом. Его профессией. Но как помочь его жителям — тем, кто не носил оружие — он не знал.

В засыпающем, измученном мозгу генерал-лейтенанта промелькнуло ещё — а вроде бы кто-то… да, командир 7-й егерской, которая обороняется в районе гостиницы «Анта»… чэзэбэшник… как его фамилия? Известная, как того таможенника в «Белом солнце пустыни» звали… а, Верещагин! Этот Верещагин вроде бы подавал докладную сегодня — что-то насчёт гражданских…