* * *
По пути к ковчеговскому полигону Шелеста не покидали мрачные мысли.
Фраза, что шепнул ему на ухо Макс, прозвучала как гром среди ясного неба.
У каждого сталкера есть мечта. Причем мечта трансформируемая.
Подавляющее большинство искателей приключений, пришедших в отчужденные пространства позже момента Катастрофы, проникли сюда, действуя на свой страх и риск, стремясь получить адреналин и заработать большие деньги. Есть определенные категории людей, однобоко воспринимающие понятие «цивилизация». Они желают пользоваться ее благами, но ни в грош не ставят ее законы, считая, что деньги решают всё.
Если употреблять мягкие термины, то, по мнению Шелеста, большинство сталкеров «второй волны» являлись асоциальными элементами, авантюристами, людьми неробкого десятка, которым во Внешнем Мире были уготованы весьма сомнительные пути достижения своих целей.
Он не собирался никого осуждать, всего лишь наблюдал, делал выводы, констатировал факты. Многих из группы антисистемных и антисоциальных элементов Шелест уважал, ибо аномальные пространства резко меняли людей, преподавая жестокие, но наглядные жизненные уроки.
Первым приходило черное, всепоглощающее отчаяние.
Мир отчужденных пространств не просто захлопывал двери за каждым, кто входил сюда, преодолевая границы Барьеров, он комкал и выбрасывал в мусор прошлое понятие «смысла жизни», но, за редкими исключениями, не предлагал новой мотивации поступков, кроме истового желания выжить. Выжить любой ценой.
Мечта среднестатистического сталкера стремительно и необратимо трансформировалась.
Тот, кто сумел продержаться хотя бы год, в последующем легко сколачивал огромные состояния. Вопрос в том, имеют ли деньги хоть какой-то смысл для человека, оказавшегося вне общества, вне цивилизации, вне ее благ, один на один со смертью?
Где и как тратить заработанный капитал?
На сталкерских рынках?
В полуподвальных притонах, именуемых громким словом «убежища», наводненных темными личностями?
Тут практически невозможно осесть на одном месте, как-то обустроиться, радикально изменить жизнь. Грянет пульсация – и все будет стерто. Придет технос и не оставит камня на камне, даже если глубоко зарыться, оборудовать какие-то подземные укрытия.
В данном случае Шелест подразумевал не группировки, а отдельно взятых личностей. Например, Макса.
Он попал в отчужденные пространства волей злого случая и собственного безволия, выжил, возмужал, познал такие муки, что и не снились большинству сталкеров. Его мечтой, насколько знал Шелест, многие годы являлась месть. Он медленно, по капле убивал себя, вновь и вновь пытаясь добраться до Хистера, зная, что минута мщения будет коротка, а после наступит абсолютная опустошенность, окончательная потеря смысла существования.