– Если еще… – подошел к ней Железня.
– Ой, ножки замлели, так бежали, – сказала Катя и оперлась о высокое плечо командира первой роты. Углы на лице Железни еще больше заострились, но тонкие губы начинают растягиваться, вот-вот получится улыбка. Но нет, Железня отдернул плечо, сказал:
– Здесь тебе не кухня. Поняла?
Все, что происходит, радует Толю, потому что отвлекает внимание от него, от непокрытой его головы. Но тут он увидел Головченю: несет свою придуманную бороду!
– Толя, мать ищет тебя. На том поселке она! – кричит Головченя.
Мимо колхозного гумна, где под стеной много партизан, Толя заспешил к поселку.
Увидел мать издали: черная плюшевая жакетка, теплый платок. Новость – Лина с винтовкой. Ее еще не хватало сегодня! Они уже узнали Толю, показывают на него друг дружке. Что говорят, о чем думают, догадаться не трудно, зная, что они видели и слышали Головченю.
Лина сразу – руку к Толиной голове. Он поспешно отступил назад.
– У тебя растрепались… – сказала Лина и отчего-то покраснела, заставив покраснеть и Толю.
– Вот, сынок, – невесело сказала мать, тоже глядя на его волосы. Дались им Толины волосы! – Наверное, очень напугался? Вася рассказывал…
– Хорошенькое «напугался»! Стукнуло по башке, будто палкой.
Посмотрел на мать и понял, что – дурак, что не должен был этого говорить.
– Да нет – по шапке, – засмеялся, что складно получается. – Получил по шапке.
– Какой ты худой, – сказала мать, – одна голова осталась, на шее можно хрящики пересчитать.
«Какая ты красивая!» – готов был сказать Толя Лине. Стоит в пальтишке, тоже, как у Толи, коротковатом, школьном, на голове у нее серый платок, а брови – такие черные, а веснушки – такие детские, а сама – такая взрослая! Вся светится счастьем, каким-то своим, женским.
– А я к вам, – объявила Лина.
Ага, вот в чем дело!
– Захотелось и ей во взвод, – сказала мать.
– Ой, Анна Михайловна, я чуть-чуть…
– И Толя чуть-чуть… А теперь – посмотри на него!
Нет, вы посмотрите на Толину мать! Ей определенно доставит удовольствие, если и другие будут видеть ее сына никудышным, заморышем. Ну вот, пожалуйста: лезет пальцем за воротник. Что-то дрогнуло, Толя ощутил, как что-то задрожало в нем от ее жалеющего прикосновения.
– Оборвыш ты мой, грязный…
– А у нас сегодня котлеты. – Толя старается переменить разговор.
– Ну, а как у тебя теперь с животом?
Нет, хоть бы эта Лина куда-либо провалилась на часок, пока мама выговорится. Никогда с ней такого не было. Или она тоже, как Толя, устала? Устала быть спокойной, приличной матерью.