— Он жив. — Хойт говорил тихо, пристально глядя на брата. — Он не умер.
— Он не умер, — повторила Гленна. — Его можно спасти. Я хороший лекарь. Можешь мне поверить.
— Я помогу. — Мойра шагнула вперед, но прижалась к стене, когда Кинг и Ларкин подняли Киана. — Я тоже кое-что умею.
— Хорошо. Иди с ними. Сейчас принесу все необходимое. Хойт, я действительно могу ему помочь.
— Что мы наделали? — Хойт растерянно смотрел на свои руки. Они все еще вибрировали от остатков магической силы, но теперь казались ненужными и бесполезными. — Такого со мной еще не было.
— Поговорим об этом позже. — Гленна взяла его за руку и потащила за собой в комнату в башне.
На полу был выжжен круг — яркая белая линия. В его центре сверкали девять серебряных крестов с красным кружком яшмы в центре.
— Девять. Трижды три. Обдумаем это потом.
— А пока, мне кажется, пусть они полежат здесь.
— Остынут.
Не слушая ее, Хойт переступил черту и поднял один их крестов.
— Холодный.
— Отлично. Замечательно. — Мыслями Гленна была уже с Кианом. Искала средства, чтобы помочь ему. Она схватила сумку. — Мне нужно вниз, к нему. Никто не виноват в произошедшем, Хойт.
— Уже дважды. Дважды я чуть не убил его.
— В таком случае я виновата не меньше тебя. Идешь со мной?
— Нет.
Она открыла рот, собираясь возразить, но, помедлив, просто покачала головой и бросилась по лестнице вниз.
В роскошной спальне на широкой кровати лежал вампир. У него было лицо ангела. Падшего ангела, подумала Мойра. Она отправила мужчин за теплой водой и бинтами — на самом деле для того, чтобы они не путались под ногами.
И осталась одна с лежащим на кровати вампиром, неподвижным, словно труп.
Если положить ему руку на грудь, сердцебиения не почувствуешь. Поднесенное к губам зеркальце не затуманится. И рефлексов у него нет.
Она читала об этом — и о другом тоже.
Но вампир спас ей жизнь, и она у него в долгу.
Мойра подошла к кровати и попыталась использовать свои небольшие возможности в магии, чтобы успокоить обожженную плоть Клана. К горлу подступила тошнота. Девушке еще не приходилось видеть таких сильных ожогов. Неужели человек — или любое другое существо — способен оправиться от таких ран?
Киан открыл глаза — обжигающе-синие. Его пальцы сомкнулись на запястье Мойры.
— Что ты делаешь?
— Тебе больно. — Голос дрожал, и ей это не нравилось, но страх перед ним — перед тем, что она осталась с ним одна, — был слишком велик. — Несчастный случай. Сейчас придет Гленна. Мы тебе поможем. Лежи тихо. — Она увидела, что ему больно, и страх немного отступил. — Не шевелись. Я могу немного облегчить боль.