— Единственный свет? Иногда больше похоже на луч, бьющий прямо в глаза. Ты упрямая и несносная женщина.
— Да. — Она улыбнулась и вновь протянула ему руки. — Присядь. Ты беспокоишься и заботишься обо мне. Я это понимаю и ценю.
— Ради меня. — Хойт поднес ее руки к губам. — Я успокоюсь. И сосредоточусь на деле.
— Хорошо. — Она высвободила руки и игриво толкнула его в грудь. — Очень хорошо. Значит, коварство — не только женская черта.
— Это не коварство, а истина.
— Попроси меня о чем-нибудь другом, и я постараюсь выполнить твою просьбу. Но оставаться в башне — этого я тебе обещать не могу, Хойт. Я тоже волнуюсь за тебя. За всех нас. И постоянно мучаюсь вопросом: что мы можем сделать, какие у нас возможности. Почему во всем мире — во всех мирах — только нам, женщинам, поручена эта работа — продумывать каждый шаг, беспокоясь о дорогих тебе людях. Но от моих размышлений, к сожалению, ничего не изменилось. И мы уже потеряли очень хорошего человека.
— Если я потеряю тебя… Гленна. Даже думать об этом не могу.
Она знала, что иногда женщина должна быть сильнее мужчины.
— Миров так много, и они непостижимы. Думаю, мы уже никогда не потеряем друг друга. Теперь у меня есть больше, чем когда-либо. И это делает нас лучше. Возможно, мы здесь еще и для того, чтобы найти друг друга.
Гленна прижалась к нему и вздохнула, почувствовав его крепкое объятие.
— Останься со мной. Ложись рядом. Люби меня.
— Тебе нужно выздоравливать.
— Да. — Она потянула его за собой на подушки, коснулась губами его губ. — Нужно.
Хойт надеялся, что сможет подарить ей всю свою нежность, в которой она так нуждалась. Он хотел доставить ей это волшебное наслаждение.
— Тогда медленно. — Он поцеловал Гленну в щеку. — И тихо.
Он касался ее только губами, покрыв теплыми и убаюкивающими поцелуями ее лицо и шею. Потом снял с нее рубашку и стал целовать грудь, синяки на боку. Осторожно и бережно.
Легкие, словно крылья птицы, его губы и пальцы успокаивали — тело и душу — и одновременно возбуждали.
Их взгляды встретились, и Хойт понял, что ему открылось ранее неведомое. Он обладает тем, чего у него еще никогда не было.
Он поднял Гленну на подушку из воздуха и серебристого света, сделав магию своей постелью. Со звуком, напоминающим вздох, в комнате зажглись свечи. Их свет был похож на расплавленное золото.
— Как чудесно. — Паря в воздухе, Гленна взяла его за руки и закрыла глаза. Она наслаждалась. — Волшебно.
— Я отдам тебе все, что у меня есть, но думаю, что этого мало.
— Ты ошибаешься. Больше ничего не нужно.
Не только наслаждение, не только страсть.