В это время Сабиров увидел выходящую из туалета мать Колмакова, бросился на нее и нанес ей несколько ударов монтировкой по голове. Женщина упала в туалете на унитаз, а Сабиров вернулся, чтобы помочь другим управиться с сопротивлявшимся отчимом. Чернышев с ножом подошел к матери Колмакова и стал бить лезвием по голове — пять раз в теменную часть, четыре — в височную.
Женщине удалось вырваться и скрыться в спальне, — продолжает свое описание дознаватель. — Чернышев настиг ее, повалил на пол, два-три раза ударил ножом в область груди. Затем прижал коленом к полу и нанес удар в шею, ниже уха. Из раны хлынула кровь, женщина прекратила сопротивление, и Чернышев побежал на помощь Сабирову с Дмитриевым, которые уже на улице продолжали избивать отчима Колмакова и кричали Чернышеву: "Нож давай!"
Потерпевший снова нашел в себе силы подняться на ноги. Подоспевший Чернышев воткнул ему нож в спину. Мужчина упал. Нож некоторое время оставался у него в спине. Когда Чернышев, чтобы не оставить улики на месте преступления, нагнулся и хотел вытащить нож, потерпевший схватил его за ногу и рывком повалил. А сам опять встал во весь рост с ножом, торчавшим в спине и с криком: "Таня, беги!" Эти слова относились к жене.
Чернышев вытащил у него нож из спины. Затем захватил его сзади за голову и перерезал шею"...
02:11 Баня у коттеджа Колмаковых. Здесь бойцы разделись до трусов и принялись стирать брюки, рубахи. За несколько минут они так устали, что даже у самого сильного из них — Сабирова — не возникло мысли сходить и нанести "контрольный удар" матери Колмакова. Она очнулась, вылезла в окно, добралась до соседей. Через пятнадцать минут полуголых парней из бани перевели в автозак...
О, чудная пора молодости! Святые порывы, мечты о прекрасном, горячая любовь ко всему человечеству, готовность к самопожертвованию во имя Родины! О, тепло родного дома, счастливая старость родителей! О, первые крики собственного ребенка, горячие упования на его прекрасное будущее!.. Что за глупости?
"Тюряга стала им привольем, отцами — мудрые воры..."
3
Человек из окружения, свиты, человек из толпы всегда привлекал меня сильнее героя, которого ловит в перекрестье прицела камероголовые снайперы телевидения. Не правитель, властитель, вождь всегда более занимал меня, а тот, кто мне подобен. Всегда казалось, что если мы такие, из массы-массовки, будем интересны друг другу, то и получится народ — собрание свободных личностей. А если мы будем пренебрегать самими собой, а вперяться на телеэкране и в жизни в тех, кто выделился из нас, тем более обрел всеми правдами и неправдами власть над нами — хотя бы в виде повышенного внимания к собственной персоне, мы останемся электоратом, едва ли что не в физическом смысле — проводниками интересов борзых, хватких, ушлых отечественных и мировых суперменов. Их, занимающих центр всякого кадра, я в последнее время в упор не вижу. Они для меня — пятно, помеха в моей охоте за лицами из массовки. Мимика людей из свиты, ужимки случайно попавших в кадр, позы подпевал говорят больше о "герое", чем он сам, давно превратившийся в лейбл с монограммой, состоящей из одной буквы.