Спорить было бессмысленно. Жермен решительно поднялся, собираясь уйти.
— Ненавижу, когда ты так делаешь.
— Как? — он все-таки обернулся.
— Поворачиваешься ко мне спиной.
— Делиз, не обижайся, но я не хочу это обсуждать, — Жермен, конечно извинился, но тон по-прежнему был не преклонен.
Кажется, я поняла, в чем дело, и решила проверить.
— Хорошо. Знаешь, — между делом продолжила я, — твое досье…
— Да?
Его голос вдруг стал ка?ким-то выцветшим…
— Не бойся! Я не стала его открывать, — я не собиралась его мучить, — не думаю, что я была бы сильно потрясена. Мне кажется, ты не способен на низость.
Жермен улыбался, черт побери, — закусив губу, и не мог остановить взгляд на чем-нибудь одном. Справился он с собой довольно быстро.
— Ты слишком хорошо обо мне думаешь! Я не идеал, не совершенство, просто человек. Далеко не самый безупречный…
— Я тоже! Но я вывернулась перед тобой наизнанку. Нет ничего, чего бы ты не знал обо мне! А ты по-прежнему темная лошадка!
— И что же ты хочешь узнать обо мне?
— Все.
— Это не интересно!
— Жермен, для жиголо у тебя слишком много комплексов!
— Если бы у меня их не было, мы бы вряд ли были бы вместе!
Я была вынуждена согласиться с этим. Меня действительно привлекала в нем именно непоколебимая ясность мысли, необъяснимая чистота сердца. Ирония судьбы — последний рыцарь Грааля обслуживает богатеньких баб!
— Я не буду больше на тебя нападать. Но… ты мне дорог… и мне невыносимо думать, что ты не доверяешь мне… и… что однажды мы разойдемся в разные стороны.
Жермен уже обнимал меня, шепча:
— Делиз, у меня нет никого дороже тебя… что я говорю… у меня вообще нет никого кроме тебя! Что бы не случилось, это останется так!
Он не шутил больше. Не обещал. Но одна эта фраза стоила больше, чем самые пылкие признания.
И я смирилась со всеми его странностями и недомолвками, как раньше смирилась с его репутацией.
Разве не высшая ценность в том, что бы принимать человека таким, каким он есть?
* * *
Утро. Раннее-раннее, только птички поют. Этакая благодать. Я сидела в ванной комнате и остервенело комкала платочек.
Плюс — минус. Минус — плюс. Ну и что теперь делать? Как глупо, как безнадежно и безответственно глупо! Попасться, как пансионерка католической школы!
В принципе, ничего необычного не случилось, ведь мой организм никогда не напоминал часы, а в последнее-то время, благодаря расшатанным нервам, и вовсе выкидывал коленца. В общем, мой врач, говорил, что так бывает. Поэтому забеспокоилась я только тогда, когда пошла четвертая неделя задержки.
И вот результат. Что теперь делать?!