* * *
Всем организмом хотелось лечь и закрыть глаза в специально приспособленном для этого месте. Он, организм, внезапно вспомнил, что спать сегодня ночью пришлось часа три в душной бытовке.
Что-то часто в последнее время стал повторяться этот сюжет. Что-то все это должно означать, о чем-то непонятном это говорит.
Об этом с отяжелевшей головой Артур думал, когда подходил к дому.
"Только на этот раз возвращаюсь не с канистрой угрей, с двумя пустыми чемоданами".
Впереди, в конце подворотни, конечно же, замаячил силуэт Намыленного, обязан был появиться, когда хочется одного — побыстрее лечь и уснуть. Сейчас обязательно надолго затянет свою тему: кто, когда и с кем ширялся.
Подойдя, Артур поставил чемоданы, вяло поздоровавшись, сказал:
— Ну вот, теперь здесь хожу. Вроде как, с черного хода, через некий задний проход. — Как будто пожаловался. — Ну что, опять про немедицинское употребление?..
Не спрашивая разрешения, Намыленный сел на чемодан:
— Еще один доупотреблялся уже, отбегал со своей палкой. Сплющился Герыч.
— Умер что ли?!
— Так я тебе про что… О том и звук.
Намыленный закурил:
— Главное, в тот день Герыч чего-то свирепого захотел. Решил балтийским чаем закинуться. Показалось ему, денег у него слишком много стало — ну, ладно, балтчай, так балтчай.
Артур знал, что так местные "наркомы" называют водку с кокаином. Сейчас вспомнил про автобус, который видел здесь недавно. Тот, что ехал навстречу на этом самом месте.
— Звонит мне, — продолжал Намыленный. — Бери, говорит, водку, тебе по кайфу будет, а я чайком прибьюсь. Ну, что ж, любой каприз за ваши деньги. Я думал, он зуб мой продал, но нет… Герыч сказал, что нарыл что-то нереально крутое, круто в гору поднялся. Начал что-то тереть: по войне, мол, больше не копаю, стал по старине копать, и сразу сильнейше фортануло. Только не стал я его слушать. Думаю, приду, тогда и расскажет. И вот, пришел, а Герыч уже в ванной лежит, голый, холодный. Менты кругом, еле отпустили потом меня. На квартире у него один мужик жил, бывший музыкант из театра, снимал угол, вроде. Вот они и нюхали вдвоем, приход ловили. Потом Герыч в ванную пошел, мыться ему захотелось, и все — там и остался.
— Да, срезает нас, не торопясь, Большой Грибник, — задумчиво высказался Артур.
Издалека донесся, будто рассерженный чем-то, рокот грома.
— Лажал меня покойный за то, что водку пью, — задумчиво произнес Намыленный. — Быдляцкий кайф, говорил. Вот моль, вообще, не пьет ничего, — добавил непонятно к чему, будто собрался произнести тост.
— Она и железа не любит, — совсем некстати сообщил Артур.