От этой мысли Альба сразу успокоилась, повеселела. Вопросы технической реализации ее не интересовали. Есть кибернетик Айер, есть здешний гениальный, по словам Андрея, инженер Левашов. Пусть они и решают.
И Альба уже думала совсем о другом. О том, что с Новиковым, в котором она бессознательным, но безошибочным женским чутьем определила человека, на которого можно опереться в новой жизни, получается тоже совсем не просто. Возникла со страниц его записок Ирина-инопланетянка и встала у Альбы на пути.
Но вот как раз здесь Альба со здоровой самоуверенностью молодой и красивой девушки решила, что шансы у нее очень неплохие, судя по тем взглядам Андрея, что она на себе ловила, и по тем рассыпанным в тексте повествования намекам, из которых следовало, что вряд ли у Новикова с Ириной возможно что-нибудь серьезное… Конечно, она понимала, что записки Новикова — это не дневник, скорее — художественное произведение с определенной дозой вымысла, но как раз интересующие ее интимные подробности вряд ли выдуманы…
Одним словом, к моменту возвращения Андрея Альба успела пройти полный цикл смены настроений — от горя и депрессии к энергичному оптимизму, овладевшему ею при мысли о том, что кроме иных увлекательных приключений, перед ней открывается перспектива помериться силами с женщиной, судя по запискам Новикова, а особенно по рассказу Берестина, наделенной невероятной красотой и массой прочих необыкновенных качеств…
Пока Андрея не было, Альба подошла к бару с зеркальной задней стенкой, стала внимательно изучать свое отражение, одновременно пытаясь представить, как может выглядеть пресловутая Ирина.
Она увидела, что дверь за ее спиной открывается, и сделала вид, что рассматривает не себя, а стоящие в открытой пирамиде рядом с баром винтовки. Поблескивающие воронением стволов и лаком прикладов, любовно и тщательно отделанные орудия убийства…
И снова с удовлетворением и тайной радостью отметила она тот неравнодушный взгляд, которым Новиков скользнул по ее фигуре. По молодости лет и недостатку опыта она еще не знала, что подобные взгляды мужчин не всегда выражают то, о чем думала она…
Очевидно, Андрей выходил во двор и пробыл там достаточно долго, потому что голову его густо запорошил снег.
— Так вот, — заговорил он, словно и не прерывал своего рассказа, садясь напротив Альбы и вытирая платком влажное от тающего снега лицо, — ты спрашиваешь, почему мы не обратились к широкой общественности и компетентным органам. Резонный вопрос. Причин, можно сказать, три. Объективных и субъективных…
Первая — психологическая. Мы, честно сказать, до последнего как бы и не верили в реальность всего происходящего. Вроде как человек не верит в собственную смерть. Знает, что обязательно будет, но не верит. Вот и тут так. Не хватало внутренней убежденности. Где-то в подсознании все время казалось, что это не всерьез. А для того, чтобы в наших условиях идти в официальные организации, убеждать, доказывать такую вещь, как вторжение пришельцев на Землю, нужна убежденность на грани маниакальности. Чтобы не задумываться о последствиях для себя лично…