Он был прав: красота, тогда только еще готовившаяся расцвести, теперь распустилась пышным цветом. Даже простой темный наряд не мог затмить красоту Анны, еще ярче выступавшую в скромном костюме. Рядом с этим бледным, мрачным человеком молодая женщина казалась воплощением пышной, цветущей жизни.
По-видимому, Анна приняла эти слова за упрек и быстро возразила:
— В высший свет ввел меня президент; это была его воля, его настойчиво выраженное желание, чтобы мы жили в свете, а не мой собственный выбор.
— Президент! Как странно это звучит! Но ведь это был твой муж, человек, которому ты перед алтарем клялась в любви. Правда, это было дело рук Грегора, ему мало было оторвать нас друг от друга — он жаждал воздвигнуть между нами непреодолимую преграду. И для этого считал пригодным всякое средство. Меня он уже давно ненавидел, а о твоем счастье и не спрашивал, бросая тебя в объятья старика.
В разговоре с сестрой Анна отрицала чье-либо влияние на свой брак, но барону на это она ничего не возразила.
— Ты ошибаешься, — сказала она, — я не была несчастна с мужем, а теперь...
— А теперь... ты овдовела.
— Да!
Это «да» прозвучало резко и сурово. Раймонд понял, и мягкий тон, каким он говорил до сих пор, теперь принял резкий оттенок.
— Тебе нечего напоминать мне о разделяющей нас пропасти, — сказал он, — я знаю ее глубину. Но есть другие, которые строят планы на том, что ты опять свободна. Может быть, ты теперь не оттолкнешь другого Верденфельса, собирающегося предложить тебе руку и сердце? Ведь его руки чисты... — его губы дрогнули, — я, может быть, должен буду явиться к тебе сватом от него.
На лице молодой женщины выразилось мучительное замешательство.
— От твоего племянника? Ты говоришь о молодом бароне Верденфельсе?
— Конечно, о нем. Он ведь познакомился с тобой еще в Италии. Или ты до сих пор не заметила его поклонения?
— Я не придавала ему никакого значения. Трудно отнестись серьезно к юношеской влюбленности.
— Ты ошибаешься. Пауль до такой степени серьезно относится к своей любви, что ни минуты не колеблясь сделал выбор между нею и обладанием Верденфельсом. Я уверен, что он на этих днях сделает тебе предложение.
— Я и не подозревала этого, — смущенно проговорила Анна. — Жаль, если я не буду избавлена от необходимости доставить ему горе.
— Значит, ты не любишь его?
— Я? Пауля Верденфельса?!
Этот вопрос, полный соболезнующего удивления, прозвучал приговором. Было ясно, что сердце молодой женщины нисколько не было затронуто Паулем.
Раймонд увидел это, и из его груди вырвался вздох облегчения.