«Какой умный экскурсовод…» — подумал Максим.
Пообедав в кафе, не спеша тронулись дальше и, проезжая полями, видели, как четырехкрылый этажерчатый самолет на вираже сыплет сверху одуванчиковых парашютистов.
В Орле покрутились в центре, выбирая подходящую гостиницу, ибо в муниципальный «Орел» (ампирное сумрачное снаружи и внутри здание с филенчатыми панелями, подоконниками полутораметровой ширины и холлом, похожим на храмовый вестибюль) Барни не желали селить по иностранному паспорту, ссылаясь на жесткие требования закона. Строгая дама в форменном темно-синем кителе и блузке с кружевной манишкой была неподкупна.
— Иностранцам нечего делать в муниципальной гостинице, — сказал Максим. — Иностранцам следует ночевать на берегу Орлика. Подогнать машину к удобному съезду, разложить сиденья и завалиться в спальном мешке. Утром проснуться по горло в речном тумане.
— Что значит муниципальная гостиница? — вопрошал Барни. — Почему мэрия не пускает в город иностранцев? Есть в этом городе другие, обыкновенные гостиницы?
Частных гостиниц в центре не отыскалось. Зато на автобусной остановке друзья расспросили благообразного мужчину, который сразу понял, в чем дело. Он чопорно отрекомендовался бывшим работником МВД и послал их в ведомственное общежитие-гостиницу.
Там тоже пришлось подискутировать с комендантшей. Но она сдалась при условии, что они оставят свои паспорта в качестве залога, и выдала ключ с номерным бочонком из лото вместо брелка. Рядом с общежитием нашли стоянку. Постучались в высоченные ворота. Их бодро открыла девочка-подросток. Машину поставили под высоченную темную стену с колючей проволокой, озаренную с обратной стороны прожектором. Прошли в конторку, где девочка при свете оказалась спившейся женщиной мальчишеского телосложения. Она быстро их оформила, и Макс успел подумать, что испитое лицо, полное теней и припухлостей, похоже на лицо, искаженное контрастным макияжем, к какому прибегают балерины, чтобы из глубины зала видны были черты.
Вернулись в общагу и поднялись на четвертый этаж. Ужаснулись затхлости. В комнате по стенам стояли койки с тумбочками, одна из них была увенчана телевизором, у входа — холодильник.
Они сели перекусить, и тут их внимание привлекли странные звуки, которые раздавались за окном. Не переставая жевать, Макс отодвинул занавеску.
Окна милицейской общаги выходили на тюрьму. Кирпичное угрюмое здание с рядами сводчатых узких окон, очевидно, еще дореволюционной постройки, было обнесено несколькими зонами отчуждения. По периметру стояли вышки, на них маячили часовые, под вышками располагались зарешеченные сверху камеры, спиралями разлеталась колючая проволока, и светили навылет прожектора. Лаяли собаки, слышались команды: «рядом», «сидеть»…