Зал ресторана Теллер-хауза и бар этажом ниже были заполнены до отказа. Веселый ажиотаж нарастал с каждым мгновением.
Чувствуя себя не вполне уверенно в своем вечернем костюме, Шейн и не пытался изобразить на своем лице подобие улыбки, протискиваясь сквозь густую толпу в направлении бара. Даже присутствие рядом Филлис не могло толкнуть его на такой подвиг. Над головами многочисленных конкурентов он выразительно подмигнул трудившемуся в поте лица официанту и поднял вверх два пальца, что после недельного пребывания супругов в отеле оказалось для того вполне достаточным, чтобы безошибочно расшифровать желание своего клиента: два бокала неразбавленного коньяка. Впрочем, для завсегдатаев известного своими боевыми традициями бара, уже успевших к этому времени опрокинуть пару-другую рюмок, подобное обращение было в порядке вещей, и никто из них и не подумал возразить, когда Шейн, вытянув свою длинную лапу, принял поднос из рук бармена.
В тот момент, когда он отвернулся от стойки, рядом с ним прогремел ликующий голос:
— Разрази меня гром, Майкл Шейн собственной персоной! Чего ради, парень, ты напялил на себя эту хламиду?
Продолжая держать поднос высоко над головой, Шейн скосил глаза вниз и обнаружил у своего плеча знакомую красную физиономию. Трудно было позабыть эти голубые весело подмигивающие глаза, широкую улыбку, демонстрирующую два сверкающих золотых зуба, вздернутый нос, щедро усыпанный веснушками, и, наконец, соломенную шляпу, лихо сдвинутую на затылок.
— Помилуй меня Господи, если это не сам Пат Кесэй,— воскликнул в свою очередь Шейн — Как же ты решился оставить Бродвей?
— Пусть попробуют обойтись без меня, хотя я сильно сомневаюсь, что это у них получится,— заявил Кесэй.
Осторожно опустив поднос до уровня стола, Шейн вручил бокал Филлис, подтолкнул второй в направлении приятеля и просигналил пробегающему мимо официанту, чтобы тот ликвидировал возникшую диспропорцию.
— Моя жена сочла, что я нуждаюсь в отдыхе,— пояснил Шейн,— а я слишком лояльный супруг, чтобы спорить по пустякам. Вот мы и оказались здесь. Фил, это Пат, мой давний кореш, по кличке «Меднолобый Голландец».
Глаза Кесэя округлились от удивления. Ему мило улыбнулась стройная девушка с нежным овальным лицом, окаймленным блестящими черными волосами, которой он, несмотря на ее вечернее платье и белый меховой жакет, никогда не дал бы больше шестнадцати. Улыбнувшись, он протянул ей руку.
С трудом оторвав взгляд от очаровательного личика Филлис, Кесэй обратил оторопелый взгляд на насмешливую физиономию Шейна.
— Прости меня Господи, Майкл,— произнес он,— но я, ей-Богу, не понимаю, как такая девушка способна выдерживать твою гнусную образину. На что в таком случае может рассчитывать очаровательный малый вроде меня?