Она посмотрела на Давида. Тот молчал. Его рука сжимала ручку пляжного зонта. Она растерялась. И как себя вести в такой ситуации? Единственный способ выбраться из щекотливого положения — это свести все к шутке.
— Алик, ты увлекся пиаром. Ты мыслишь так же, как репортеры желтой прессы. Если у певицы есть продюсер — значит, она с ним спит. Если за звездой по пятам ходит телохранитель, он обязательно влюблен в объект, который охраняет. Это штампы. Или ты готовишь очередной скандал? Это что — игра такая? Муж ревнует к телохранителю! Драка за тело звезды! Ха-ха! И когда мне ждать папарацци? Ты скажи! Может, они в окне соседнего дома? Или на крыше? Я завтра снова буду на первых полосах?
Она начала вертеть головой: ну, где папарацци? Где?
— Ха-ха, — поддержал ее Давид. Но смех его прозвучал механически.
— Не смешно, — буркнул Дере.
— Ты так переменился за последние три месяца! Всегда был сдержанный, рассудительный. Спокойный. А теперь постоянно кричишь. Всех подозреваешь в заговоре. Постой… Когда же это началось?
— Когда?! Да после того, как ты сошлась с этим мальчишкой! Я изменился! Я! Да я просто хочу тебя спасти! Но ты меня словно не слышишь! Оглохла и ослепла! Поэтому я и кричу! Могу еще и руками помахать у тебя перед носом! Эй! Евдокия Ивановна! Проснитесь!
Он и в самом деле замахал руками, словно ветряная мельница крыльями.
— Алик, я все поняла. Успокойся.
— Тогда почему… — Дере опустил руки и перевел дух. — Почему Давид все еще здесь?
— Тебе же сказали: он хочет раскрыть тайну гибели Лимбо. И убийство Клары.
— Что, там тоже есть тайна? — Дере хмыкнул.
— Обстоятельства ее смерти странные, — заговорил Давид. — Позвольте я объясню.
— Не желаю ничего слышать! — Альберт Валерианович демонстративно закрыл уши. — Не желаю!
Он повернулся к ним спиной и широко зашагал к дому. Маргарита задумчиво смотрела вслед мужу. Потом тихо спросила Давида:
— Как ты думаешь, мне следует с ним помириться или развестись?
— Вы у меня спрашиваете?!
— А у кого? Раньше у меня была подруга. -У меня был Сеси. Теперь — никого. И что мне делать?
— Вы нарочно меня дразните? — догадался Давид. — Женское кокетство. Такая умная женщина -и так глупо себя ведет. Я завтра же уеду.
— И оставишь меня на съедение маньяку?
— Да будет вам завтра маньяк!
Давид рассердился. И отошел на нее на безопасное расстояние.
Она тоже разозлилась: ах, вот как! С ней так нельзя. Недомолвки, тайные взгляды издалека. Если он по-прежнему будет с ней обращаться как с хрустальной вазой, пусть лучше уезжает. Она ни полшага не сделает навстречу. Это ее позиция, так было и так будет. Всегда. Если он этого не понимает — пусть уезжает. Она встала и направилась к дому — мириться с Дере.