Штрафники притихли. Каждый осмысливал услышанное. Перспектива быть сбитым над занятой немцами территорией ужасала. И не столько собственной гибелью – свыклись на фронте с мыслью, что «косая» рядом ходит, и даже не пленом. Страшно было от одной мысли, что сочтут перебежчиком, предателем, по своей воле приземлившимся у немцев. Тогда и на самом пятно позорное, несмываемое будет, и родственников репрессируют.
В наступившей тишине бывший батальонный комиссар, споровший с рукава красную суконную звезду, сказал:
— При каждом фронте созданы по три штрафных эскадрильи – бомбардировочная, истребителей и штурмовиков. — Чуть помолчав, он добавил: – Я сам приказ Сталина читал – в политотделе армии. Опытных летчиков не хватает, большие потери личного состава несем, потому отсидку в лагере заменили штрафными эскадрильями.
В бараке царила тишина. Все были угнетены услышанным и потому не сразу услышали, как вошел Федоров:
— Выходи строиться.
Летчики опять построились в неровную шеренгу.
— Сразу видно – летуны. Вольница, мать вашу! Даже построиться ровно не можете.
Пилоты подровняли строй.
— Сейчас пойдем получать шлемофоны и обмундирование – не в шинелях же вам летать. Нале-во!
На вещевом складе штрафники получили шлемофоны и ватники. Надев полученное, они построились. Видок у пилотов был еще тот. Кто-то проговорил:
— Да на высоте я в кирзовых сапогах и фуфайке в сосульку превращусь.
— Разговорчики в строю!
Каждый из штрафников был опытным пилотом, все имели на своем счету сбитые вражеские самолеты, и каждый понимал, что без унтов, меховой куртки или комбинезона на высоте более 2,5–3 тысяч метров делать нечего. За бортом минусовая температура, а кабины негерметичные, щелявые, сквозняк в них гуляет.
— Напра-во! Шагом марш!
Летчики подошли к стоянкам самолетов. Там, потрепанные, с латками на крыльях и фюзеляжах, стояли истребители Як-1; возле них – механики, причем одеты они были так же, как и летчики, только вместо шлемофонов на головах были пилотки без звездочек. Стало быть, тоже штрафники.
— Красноармеец Хижняков, принимайте самолет. Названный пилот выходил из шеренги и шел к истребителю.
— В тринадцать часов обед и сбор в казарме, — предупредил Федоров.
Всем пилотам показали их самолеты и стоянки. У Михаила механиком оказался молодой разбитной парень. Звали его Павлом.
— Гражданин пилот, самолет к вылету готов! — доложил он Михаилу.
— Ты давно в эскадрилье?
— Третий день.
— Какие тут порядки?
— Как в лагере.
— Понятно. А за что сюда попал?
— По пьянке замполиту по морде дал.
— Нашел кого бить.
— Пьяный же был, — вздохнул механик. — А вы?