Михаил уже привычно отполз за холм, встал, отряхнул комбинезон. Выглядел он сейчас замухрышкой: комбинезон в грязи, унты – тоже. Да черт с ними – самому бы в живых остаться и к своим выйти.
Михаил прикинул направление и пошел через лес. Он инстинктивно чувствовал, что от дорог надо держаться подальше: немцы дороги любят, и потому велики шансы нарваться на неприятеля.
Шел он довольно долго – часа два, пока впереди не посветлело. Лес кончился. Михаил остановился – надо было осмотреться.
Перед ним – поле, в километре – деревенька, дым из труб идет: прямо идиллическая картинка мирной жизни. Ни фашистов, ни наших не видно.
И тут совершенно неожиданно сзади раздался щелчок взводимого курка, и молодой голос на чистейшем русском языке приказал:
— Руки вверх!
Михаил поднял руки. «Наверное, молодой красноармеец, как бы с испугу не выстрелил», — подумал он и медленно повернулся. От увиденного глаза полезли из орбит: перед ним стояла девушка лет шестнадцати в длинной, не по росту, шинели. Прямо перед собой обеими руками она держала наган, ствол которого теперь смотрел Михаилу в грудь. Руки, вцепившиеся в рукоять оружия, тряслись от волнения.
Михаил перевел дыхание:
— Да свой я, русский – неужели не видишь? Опусти наган, мне еще жить охота.
Девушка шумно выдохнула и опустила оружие.
Михаил подошел, мягко взял из ее рук наган и снял курок с боевого взвода. Вложив наган ей в кобуру, впервые пристально взглянул ей в глаза. Детское лицо в конопушках, из-под пилотки – две косички. На петлицах шинели – змея над чашей. Медичка! А сапоги-то! Такие только мужику впору носить, не иначе – сорок второго размера.
— Ты кто? — спросил девчушку Михаил.
— Младший сержант медицинской службы Сорокина. — Девушка помолчала и добавила: – Галя.
— Младший лейтенант Борисов, летчик. К своим пробираюсь, потому как сбили немцы, — в тон ей в свою очередь отрекомендовался Михаил.
— Вы с парашютом прыгали? — округлила глаза девчонка.
— Пришлось. Тебе сколько лет?
— Семнад… Ой, восемнадцать, — спешно поправилась она.
— Врешь, наверное. Не иначе – годик в военкомате добавила, чтобы в армию взяли.
Девчонка покраснела.
— Я медсестра, на курсы ходила! — с вызовом в голосе произнесла.
— Ну-ну, я не хотел тебя обидеть. Скажи лучше, ты немцев здесь не видела?
— Не-а, — по-детски ответила она.
— Тогда пойдем.
— Не могу я.
— Что значит «не могу?» Я старше по званию – я тебе приказываю.
— Раненого бросить не могу – он там.
Михаил сглотнул комок в горле. Пигалица, ребенок совсем, а туда же – не могу… Не каждый взрослый скажет так, оставшись в лесу с раненым на руках, без еды, питья и почти без шансов выжить. Немцы найдут – наизгаляются вдоволь и пристрелят.