— …вы могли позволить себе многое — посещать литературные салоны, брать уроки живописи у самых скандальных художников… Ваше увлечение авто, сценой, чтением — мне это нравилось в вас. Вашей азартной смелости у меня нет, зато есть расчет, мы прекрасно дополняли бы друг друга. Выйди вы за меня, я не стал бы препятствовать вашим занятиям… Вам тяжело было в семье — ваша матушка консерватор, не сторонник модных новшеств. Вы жаловались, что она не дает вам дышать — ваши слова… Ваше поведение Марья Петровна всегда называла, простите, неприличным и укоряла меня, что я слабохарактерный и позволил вам вскружить мне голову… Когда появился Стремнов — богатый искатель титула, — ваша матушка решила, что это ваш шанс составить выгодную партию: она уверена, что Полина может выйти замуж только с большим приданым, а Стремнов согласился взять вас лишь с пятью тысячами. Почему вы дали свое согласие, я не знаю. Стремнов, этот делец — у него магазины на Невском, — только начал посещать ваш дом, а Марья Петровна определила его вам в провожатые, и он водил вас в театр, на собрания, на прогулки… Мне вы сказали, чтобы я не смел больше говорить вам о своей любви. Весной объявили о вашей помолвке, и свадьба назначена была на август. Именно тогда я впервые подумал, что вы сошли с ума. Дня не проходило, чтобы вы не устраивали скандала — вашей матери, сестре… От вас прятались горничные — вы били девушек по щекам… Бедный Миша — вы его просто затравили… Миша Терентьев — он напротив вас за столом сидел… Вы постоянно смеялись над ним, говоря, что знаете его тайну и расскажете всем. Вам нравилось смотреть, как он выходит из себя…
Ого, подумала я, надо разузнать об этом Мише побольше. Но как? А Шпиндель все говорил и говорил:
— Я ничем не мог объяснить перемену в вашем характере. Я начал подозревать, что между вами и Стремновым что-то уже было — и эти отношения начались еще летом… Бог вам судья…
Бедный адвокат! Полюбил такую стерву… Хотя… Полюбил он, может, и своенравную, но вполне приличную девицу — умницу и красавицу, к тому же ответившую ему взаимностью — почему бы и нет? Но вот откуда вдруг такие заносы? Может, мужик чего-то не договаривает? Или… Я все-таки взрослая и опытная женщина, несмотря на нынешнюю юную телесную оболочку, и мне кажется, я знаю, в чем дело:
— Антон Владимирович! Сейчас я не способна никого бить по щекам и смеяться над обиженными… Это все было в прошлой жизни… Скажите мне — только честно! — мы с вами спали?
Адвокат упрямо не смотрел на меня. Он сидел красный, как помидор, и все мешал в камине угли. Домешается — вот-вот уронит в камин щипцы… Нет, обошлось.