— Ты снова шар смазал! Нет, с тобой сегодня играть нельзя — то у тебя туш, то кикс, то промах… А я вот тебе — труабан… — голос Сурмина.
Подумаешь, от трех бортов… Это даже я могу. Некоторое время слышен был только стук шаров. Я приоткрыла дверь чуть шире.
— Какая игра? Анна у меня из головы не идет… Неужели можно вот так вдруг, в одночасье потерять рассудок? — адвокат переживал.
— Я бы не сказал, что она потеряла рассудок. Памяти лишилась, да. Но в логике рассуждений ей не откажешь… Ну, консилиум завтра решит, что у нее с рассудком и с памятью. А вдруг это игра — ты сам рассказывал, что она неплохая актриса, в любительских спектаклях ей большие роли давали. Так что пусть доктора решают… А там подумаем, как быть. Ты же понимаешь, что главная подозреваемая — Анна. И сообщник у нее, вероятно, был — тут она права. Например, Полина помогала Стремнова держать…
— Только не Полина, она Анну ненавидит — и по большей части из-за меня… Ревность, зависть — ты же знаешь… Как меня Мария Петровна ни уговаривает, не могу я на Полине жениться и всех несчастными сделать — и Полину, и себя, и Анну… Уж скорее, Полина убийца. Согласись, ее объяснения по поводу сокрытия улик неубедительны — подумаешь, испугалась, что нашла в своей комнате узел с одеждой… Она ни на один твой вопрос вразумительно не ответила — "да", "нет", "не знаю"…
— И Полина могла убить, и Мария Петровна — они все под подозрением, все, кто в квартире был! А этот Михаил Терентьев — чем не подозреваемый? Личность мутная: говорит, что не было его ночью — в трактире сидел, а горничная показала, что он из квартиры никуда не отлучался. Даже ты подозреваемый — из-за своей страстной отвергнутой любви мог и зарезать соперника. И проникнуть в спальню Анны тебе просто — у тебя есть ключ от квартиры Марии Петровны.
Шпиндель что-то сказал — я не расслышала. Затем снова голос Сурмина:
— Ладно, не сердись! Я-то тебя не подозреваю… Но этим Мишей стоит заняться. Завтра вызову его к себе — ты проследи, чтобы он не сбежал. Кстати, Анна права и в том, что убивали Стремнова бесчувственного, предварительно раздев — и убивали в ее постели. И для присяжных заседателей этот факт будет главным доводом признать ее виновной. Ну, карамболь! Партия моя!
Сухарь… Ему бильярд важнее Шпинделевой девицы! Что ответил адвокат, я снова не разобрала. Затем мужчины переместились в другой конец комнаты, и кроме нечленораздельного бормотания слышно ничего больше не было. Я вернулась в спальню.
10. Я пишу письмо, снимаю корсет, поливаю себя духами, убеждаюсь, что не всех можно подкупить, а также обнаруживаю зеркало — то самое.