— Нет, — покачал головой Иван. — Всё равно все вы сволочи!
— Станешь сволочью на такой работе… — удовлетворённо подтвердил демон. — О, новый контейнер объявился! Благодаря вашей земной демократии у нас с содомитами никогда перебоев не бывает. А уж после разрешения однополых браков и гей-карнавалов…
— Ваня?! — неуверенно раздалось снизу.
Хладнокровный подъесаул едва не вывалился из кресла — в металлическом ящике, окружённая тихо воющими мужиками в балетных пачках, гордо выпрямилась краса и гордость народа Израиля — сама Рахиль Файнзильберминц.
— Кто, кто, кто?! Опять эта… как её… — Правый оранжевый глаз нервно замигал, так, словно у него дёргалось веко.
— Это моя еврейка, — широко улыбнулся казак. — Не бойтесь, она практически ручная, без команды стрелять не станет. Но на всякий случай лучше не провоцировать и не дразнить…
— Вы таки спуститесь сюда или мне всей надо подняться к вам наверх?! — уже с заметным подзаводом, донеслось снизу. — А если вас там не пускают, так я сейчас начну с ними договариваться несколько громче! Тока ткните пальцем на предмет мишени…
— Пошли вон, оба… — напряжённым шёпотом определился голос.
— Храни вас Господь за вашу доброту!
Но сердечное пожелание бывшего филолога кануло втуне. Его вновь подхватило непонятной силой, намертво прижало к возмущённо пискнувшей еврейке и ровно поставило в конце длинной улицы пикантного города Задом и Умора…
Пользуясь тем, что они одни — эльфа не видно, оранжевые глаза исчезли, а народу никого, — наша парочка, накрепко обнявшись, так и замерла, не размыкая объятий минут десять-пятнадцать. Согласитесь, они это заслужили… По крайней мере, щепетильный Миллавеллор, осторожно выглянув из-за угла, позволил себе тонкую улыбку, но с места не двинулся. Видимо, не хотел опять «влезть не вовремя»…
А два наших голубка, не в состоянии сказать ни слова, стояли, как берёзовые пеньки, не смея и шелохнуться, потому что боялись даже дышать, лишь бы только ничем не потревожить этот невероятно чистый миг искупления и прощения душ. Казачье-еврейский синдикат выиграл очередную битву духа, твёрдо намереваясь в том же составе двигаться дальше по стезе божьего испытания. А оно, как общеизвестно, никому не даётся сверх силы и веры!
Дадим и мы нашим героям хоть капельку надежды… Мы-то с вами знаем, что в реальной жизни всё не так просто. И даже если им обоим потом наступит полное счастье, то никак не одно на двоих, а каждому своё: ей — еврейское, ему — казачье. Как же меня иногда бесит наша всезнающая мудрость, господа читатели…