Джонатан заплатил за разговор и, прежде чем выйти из кафе, вспомнил про жевательную резинку «Голливуд». Купив пару пакетиков, он сунул их в карман пиджака. Перье жил на бульваре Мажино, минутах в десяти ходьбы. Джонатан ускорил шаг. Дома у доктора ему никогда не приходилось бывать.
Дом был большой и мрачный. Консьержка, старая неторопливая костлявая женщина, сидела в небольшом застекленном помещении, заставленном искусственными растениями, и смотрела телевизор. Джонатан ждал, когда шаткая кабина лифта опустится вниз. Консьержка выползла в холл и спросила с любопытством:
– Ваша жена рожает, мсье?
– Нет. Нет, – улыбнувшись, ответил Джонатан. Он вспомнил, что Перье занимается общей практикой.
Он поднялся наверх.
– Ну, так что вас беспокоит? – спросил доктор Перье, проводя его через столовую. – Проходите в эту комнату.
В квартире царил полумрак. Где-то работал телевизор. Комната, в которую они вошли, была похожа на небольшой кабинет. На полках виднелись книги по медицине, на письменном столе стоял черный докторский саквояж.
– Моп dieu, можно было бы подумать, что вы на грани обморока, а ведь вы явно сюда бежали, у вас даже щеки порозовели. Только не говорите мне, будто до вас опять дошел слух, что вы на краю могилы!
Джонатан постарался взять себя в руки.
– Просто мне нужно быть уверенным. Правду сказать, чувствую я себя не настолько уж блестяще. Да, прошло всего два месяца после последнего анализа, и следующий будут брать в конце апреля, но разве повредит… – Он умолк, дернув плечами. – Ведь пробу костного мозга взять нетрудно, а завтра рано утром ее можно отправить…
Джонатан чувствовал, что французский на этот раз у него выходит коряво. Французское слово «moelle», то есть «костный мозг», вызывало у него отвращение, особенно при мысли о том, что его костный мозг имеет ненормально желтый цвет. Он понимал, что доктор Перье настроился перевести разговор с пациентом на шутливый лад.
– Да, я могу взять пробу. Результат, скорее всего, будет тот же, что и в прошлый раз. Но медикам, мсье Треванни, никогда нельзя полностью доверять…
Доктор продолжал говорить, а Джонатан между тем снял свитер и, повинуясь жесту доктора Перье, лег на старый кожаный диван. Доктор сделал обезболивающий укол.
– Но мне понятно ваше беспокойство, – произнес доктор Перье спустя несколько секунд, вводя шприц в грудину Джонатана и поворачивая его.
Раздался отвратительный хруст, но боли Джонатан почти не чувствовал. Быть может, на сей раз он что-то узнает. Перед уходом Джонатан не мог удержаться от того, чтобы не сказать: