— В первый раз слышу, сэр. По мне, лучше ногу, чем орден.
— Понимаю, — сказал Стивенс и усмехнулся.
— Так что вы решили, сэр, насчет ноги? — не удержался от вопроса Прелл и тут же подумал, что еще совсем недавно — может, когда они плыли — известие о Медали конгресса стало бы самым волнующим событием в его жизни. Сейчас он не испытывал никакой радости.
Стивенс покачал головой, поднялся.
— Не знаю. Просто не знаю, что с вами делать.
— У меня сложилось впечатление, что подполковник Каррен настроен не так решительно, как подполковник Бейкер.
Взгляд начальника госпиталя сделался сердитым, недовольным.
— Это исключено. Он не заявлял о своем несогласии.
— Я ведь не его больной, может, поэтому. И потом, подполковник Бейкер выше его по должности.
— Это не играет роли, — твердо сказал Стивенс. — В серьезном деле — не играет.
— Может, играет роль. Как это у них называется — врачебная этика?
— Нет, никоим образом. — Полковник уже повернулся было, чтобы уйти, но остановился.
— Не знаю, заслуживаю ли я Почетной медали, сэр, — сказал ему в спину, воспользовавшись паузой, Прелл. — Скорее всего, нет. Но собственную ногу заслуживаю.
Полковник обернулся, посмотрел на него, потом, коротко кивнув, молча удалился.
Не прошло и часа, как к Преллу явился Джонни Стрейндж. Он обо всем узнал от Корелло.
Прелл был доволен разговором со Стивенсом. Но радоваться еще рано. Вряд ли ему удалось поколебать начальника госпиталя. Как это у юристов — посеять разумные сомнения. Этот обалдуй Бейкер назвал его «гарнизонным адвокатом». То и дело замолкая, чтобы передохнуть, Прелл в подробностях пересказал разговор Стрейнджу.
Стрейндж слушал Прелла и терзался виной. Он сматывается в этот дурацкий, никому не нужный отпуск, к жене и родственникам, которых почти не знает и не понимает. Четверо суток шляется по городу, торчит во вшивой гостинице за покером. А все это время парень мается тут, брошенный, стараясь отвоевать собственную ногу у этих цивильных подонков. В кои-то веки понадобился человеку, и нате — нету его.
Хорошо, что хоть полковник Стивенс — свойский мужик. Из кадровых, Уэст-Пойнт и все такое. Впрочем, по нынешним временам это мало что значит. И вообще, если из Уэст-Пойнта — обязательно уж и доверять? Одним можно, другим нет.
Стрейндж вовсе не считал, что доктора ошибаются. Выглядел Прелл ужасно. Глаза ввалились, кожа высохла, не голова, а черепушка какая-то. Форменный мертвяк. Эти задницы могли бы, по крайней мере, дать человеку умереть спокойно, раз он хочет.
И потом — что он, Стрейндж, может сделать? Кто он такой — кухонный штаб-сержант, из простых, бывший начстоловой. Разве полковники будут его слушать?