— Ты сама-то хочешь, чтобы он пошел в армию, или нет? — спросил он строго, как у подчиненного.
Кэрол состроила жалостливую мину и захныкала.
— Не хочу я, чтобы он шел в армию. Но и замуж за него не хочу. Мне кажется, я не люблю его. Я тебя люблю.
— Не впутывай меня, пожалуйста, — оборвал ее Уинч, — Я не в счет.
— Нет, в счет! — запротестовала Кэрол. — Но все равно я не хочу, чтобы он шел в армию. Раз его родители против. Его мама, бедная, вся извелась. И папу старенького жалко. Он добился для него отсрочки. Я обязана прислушиваться к их мнению. Мне просто не хочется за него замуж… А если он останется, значит, мне придется идти за него. Придется ведь, правда?
Ясно, чего она ждет от него, не ждет — напрашивается.
— Необязательно, — сказал он.
Кэрол повернула голову и пристально смотрела на него большими темными глазами. Левый зрачок немного скосил, потом снова встал на место.
— Просто так он не послушает меня, не останется. У него своя голова на плечах.
— Послушает, еще как послушает, — продолжал Уинч уверенно. — Скажи ему, что у тебя любовник, и все.
Бегающий косящий зрачок делал ее неотразимой.
— А-а… И ты думаешь, он поэтому останется? А не получится наоборот? Возьмет да и сбежит с горя в армию.
На Уинча вдруг опять нахлынуло то же самое чувство, которое по разным поводам все чаще и чаще возникало у него с недавних пор. Смотришь и не знаешь, то ли явь, то ли сон. Неужели она в самом деле верит в то, что говорит? Похоже, что верит.
Люди вот понаделали оружия, запаслись бомбами и пошли гурьбой убивать других — это по-настоящему, всерьез? Похоже, что так. Людей взаправду убивают? И они действительно больше не живые? Или это все понарошку, как у детей, когда они играют и балуются.
Человек строит дом. Это доподлинно дом или просто груда бревен, сложенных и сколоченных, которую люди сообща решили назвать домом?
От таких пугающих мыслей кружилась голова, как будто он стоял над бездонной пропастью. И Кэрол снова удержала его.
— Нет, это непорядочно. Вот если бы я была уверена… — Потом, подумав, она сказала, скосив глаза — Так я и сделаю.
— Я могу, конечно, ошибиться, — протянул Уинч. — Зато мы сможем продолжать встречаться.
— Да, так и сделаю, — еще раз решительно заявила Кэрол.
Само собой, ничего подобного Кэрол не сделала. Не хватило духу, сообщила она Уинчу при следующем свидании. Вместо этого она уговорила жениха ехать обратно в колледж и пообещала приехать к нему на недельку. Тот согласился. Они договорились, что она поедет в Кливленд в конце января.
Несколько недель до ее отъезда они встречались почти каждый день. И всякий раз ровно в четыре утра она поднималась, одевалась аккуратно, красилась и к половине пятого была уже у себя. Дома ее никто не ждал, никто не вставал в такую рань. Но она неукоснительно следовала правилам игры. Когда мать в половине девятого приходила будить Кэрол, дочь всегда была в постели.