К баньке Степан шел крадучись, постоянно оглядываясь, тяжело вздыхая. И что за наказание такое! Почему именно он должен сторожить девчонку? Павел кашу заварил, вот пусть сам и расхлебывает. И деньги пусть себе оставляет, и в тюрьму потом садится. Непонятно, зачем ему вообще понадобился напарник?
– Муки-то какие я принимаю, – простонал Степан, представляя зал суда и шеренгу разгневанных присяжных. – Наверняка самый большой срок дадут и на здоровье не посмотрят.
А если у Кати Шурыгиной хорошая память на лица? Составят потом фоторобот и обклеят серыми бумажками всю Москву, Раиса Антоновна пойдет за хлебом и увидит. Конечно, похожих людей много, и найти иголку в стоге сена затруднительно, но, если верить детективным историям, преступника обычно губит излишняя уверенность в себе, а еще случай. Повезло – не повезло. И очень часто не везет.
– Может, голову чем-нибудь обмотать? – вслух задумался Степан и замер, осознав, что уже давно стоит перед дверью баньки, и если Катя Шурыгина не поленилась найти какую-нибудь самую маленькую щелку, то… – Уф, – только и смог он выдать и тут же прислонился спиной к бревенчатой стене.
Надо бы с девчонкой о чем-нибудь поговорить. Жива ли? Или хочет чего? Нет, он не собирается выполнять все ее капризы! Кто тут похититель, а кто похищенный? Степан, пытаясь взбодриться и погасить страх, гордо выпрямил спину. Но по-человечески он мог бы немного облегчить ее страдания. И потом на суде она обязательно должна сказать, что он был учтив и заботлив.
И жалко ее, бедолагу, томится под замком безвинно.
Пытаясь обозначить свое присутствие, Степан кашлянул.
Тишина.
– Гхм, – издал он, прислушиваясь. – Гхм, гхм!
Тишина.
– Екатерина… э-э… как вы себя… э-э… чувствуете?
Тишина.
– Есть ли у вас… это… как его… какие-нибудь просьбы?
Тишина.
А вдруг у нее тоже случаются приступы клаустрофобии? Сердце начинает частить, воздух кажется тяжелым с металлическим привкусом, горло перехватывает, и до удушья остаются считаные минуты… На лбу Степана выступили капельки холодного пота. Сглотнув и нервно пригладив рыжие волосы, он отлип от стены, встал точно напротив узкой двери баньки и подался вперед. Девчонку-то, возможно, нужно спасать!
– Екатерина, отзовитесь! Кхе… кхе… Воды не требуется?
– Да пошли вы, сволочи!!! – шандарахнул гневный ответ.
«Нет у нее никакой клаустрофобии», – с огорчением подумал Степан, теряя в лице Екатерины Шурыгиной «сестру по болезни». Голос звонкий. Тахикардия? Вряд ли. Жива, бодра и сердится. И к тому же послала его куда подальше… Негодяй, мол, плохой человек, похитил и заточил в башню, столкнул нос к носу с тяжелыми бытовыми условиями, лишил дома, семьи…