— Нет времени переодеваться, — сказала она, пока я заканчивал укладывать волосы. — Вот, надень, — она набросила мне на плечи темно-синюю, почти черную мантию из плотного шелка, довольно строгую, и в то же время элегантную. — И сними форменный галстук, он сюда не идет, — добавила мать, расправляя складки на моем плече. Я сдернул галстук и стал поправлять воротник. — Не думаю, что кто-то оценит, если ты будешь при полном параде, так что этого должно хватить, — негромко сказала Нарцисса, расправляя последние складки, и вдруг крепко обняла меня… — Держись, сыночек! У тебя все получится, дорогой, я знаю, я верю в тебя!
— Конечно, мам, — отозвался я, обнимая ее. — Не переживай. Увидимся через пару дней — я приведу Манор в порядок и приеду к вам.
Было бы легче не думать о том, что ждало внизу, но я никак не мог заставить себя отвлечься. Страх внутри меня все рос и рос, пока мы спускались по лестнице и шли к дверям бального зала. Рука Нарциссы в моей была ледяной, но я почти не ощущал этого: мои пальцы тоже стыли от ужаса. Возле самых дверей мать в последний раз обняла меня за плечи. Мое сердце билось так громко, что мне казалось, будто его удары эхом отдаются в пустынном холле.
— Ты готов, Драко? — спросила Нарцисса. Я глубоко вздохнул. Со мной всегда так было — я мог до дрожи бояться того, что мне предстояло — и неважно, был ли это экзамен, квиддичный матч или чемпионат среди юниоров по фехтованию (чуть ли не единственное соревнование в моей жизни, которое я выиграл). Однако когда подходило решающее время, я словно сбрасывал с себя свои страхи, и пер вперед не хуже Крэба или Гойла — ну, конечно, не так топорно, а с присущим мне изяществом… Но все равно, я будто кидался в омут головой, и не позволял себе бояться вплоть до тех пор, пока все не заканчивалось. Потом — потом меня могли мучить кошмары, но это было уже неважно.
Сейчас сделать привычное усилие, и освободиться от страха было трудно, как никогда. Некоторое время я медлил, впиваясь ногтями в ладони, и тут снова почувствовал оплетающую мои пальцы серебристую паутинку защиты Манора, видимую мне одному. Она словно только и ждала, чтобы я вспомнил о ней, и засветилась тихим серебристым светом. Вверх по руке от ладони покатилось ласковое тепло, словно пришедшее из того сна. Оно накрыло меня с головой, смывая прочь страх и неуверенность. Древняя песнь Манора снова зазвучала в моей душе, ощущение защищенности и безопасности окутало меня, точно толстое пушистое одеяло. Расправив плечи, я накрыл ладонью левой руки ледяные пальцы матери у себя на плече.