— Вы знаете, кто я?
Небрежно фыркнув, я пожала плечами:
— Естественно, знаю. Викуся твердит об этом на каждом углу. Но какое это имеет значение в данной ситуации?
Он странно посмотрел на меня и подтвердил:
— В самом деле никакого… Но тогда какую роль играете в этой истории вы, Аня?
Посмотрев через его плечо на нервно следящего за нами Евгения, я созналась:
— Если честно, то я и сама не знаю. Почему бы вам не спросить это у самого виновника торжества?
Он проследил за моим взглядом и кивнул.
— Справедливо. Я так и сделаю.
Обрадовавшись, я с воодушевлением ему улыбнулась, надеясь, что на этом наше знакомство прекратится, но он, неправильно истолковав мою улыбку, неожиданно прижал меня к себе гораздо сильнее, чем следовало. Решил, что я с удовольствием поменяю бизнесмена на более важную персону? Мне это не понравилось. Я неодобрительно нахмурила брови, и он меня отпустил, догадавшись, что допустил бестактность. Но, как мне показалось, с большой неохотой.
После танца он вежливо проводил меня обратно и твердо сказал поджидавшему меня Евгению:
— Женя, подойди ко мне, пожалуйста, нам надо поговорить…
Мне стало жаль Евгения. Он так умоляюще посмотрел на меня и попросил почти униженно:
— Феоктиста, не уходите, дождитесь меня, я вас очень прошу! — И добавил потрясшую меня фразу: — Ведь есть же в вас милосердие, черт возьми!
Чтобы подобные мужчины просили о снисходительности, я еще слышала, но вот о милосердии — в первый раз. Он ушел, оставив меня мучиться тяжкой дилеммой — быть мне здесь или не быть? Мне ужасно хотелось сбежать, освободиться от чувственного морока, наводимого на меня Евгением. Но меня удерживала страдальческая нотка, явственно слышимая в его голосе.
Мне хотелось ее игнорировать, но она что-то задевала в моей душе, возможно, то самое милосердие, к которому взывал Евгений. Мне показалось, что он начитался любовных романов. Именно там постоянно звучали подобные фразы. Или это он подстраивается под мой лексикон, чтобы до меня вернее дошло? Но вот это он зря: я, конечно, книжный человек, но не до такой же степени. Наоборот, порой для живости речи я позволяю себе сомнительные жаргонные словечки, не приветствуемые в интеллигентном кругу…
Тут меня осенило — милосердие оказывают больным и увечным, а Евгений к таковым ну никак не относился. Обрадовавшись найденному, пусть и весьма сомнительному, поводу сбежать, я немедля им воспользовалась. Правда, на выходе мне дорогу преградил охранник, решив, что я удираю, не заплатив. Но когда я назвала ему имя своего спутника, он почтительно отступил, открыв мне дорогу к столь желанной свободе.