— Чего мелете! — орал в ответ Шуйский. — Там и мои дома горят!
— Все вы, Шуйские, дьяволы!
— Вельских кляните! — натравливал бунтовщиков Шуйский. — Это они за своего Ивашку кабаки подожгли!
— На глаголи всех вас вздёрнем!
— У Ивашки мать колдуньей была! — Шуйский вырвался к крыльцу.
Он взбежал повыше и оглянулся на стрельцов.
— Крест на мне! — закричал он. — Я вам выведу Ивашку — сами спросите выблядка!
Федя всё смотрел в окошко, лёжа животом на подоконнике, а Ваня — другой отрок — стоял на коленях под киотом и молился.
— Мати Божия Пречистая, от сети диаволи избави мя… — плачуще просил он.
Отроки были в большой палате, по которой плыла горькая дымка московского пожара. Маленькие окошки палаты вспыхивали алым светом — как глаза сатаны. По дворцу разносились крики и ругань, топот беготни, звон посуды, треск.
Ваня напялил на себя все царские одежды — не по размеру большие, расходящиеся раструбом. На груди и на спине у него висели резные золотые пластины, соединённые цепью, — царские бармы. Ваня боялся: если его убьют, он станет просто ангелом, летающим в лазури по чужим поручениям и без своей воли. Ваня надеялся, что царское звание спасёт его от гибели, хотя знал: всё зависит от этой женщины с печальными глазами, что на иконе прижимала к груди младенца.
А Феде было страшно от того, что люди кричат и бегают, ломают вещи и рубят всё, что подворачивается под руку, хотя за стенами Кремля пожар и так жрёт строения и богатства — жрёт труд, время и порядок жизни. Федя боялся, что стрельцы убьют Ваню — поднимут на пики, будто сноп соломы на вилы, — и товарища у него уже не будет.
— Ванюша… Они за нами придут, — с ужасом сказал Федя от окна.
Душа Вани уже вылетела из тела и металась в палате, натыкаясь на стены, будто птица. Как спастись? Ему нельзя умирать, он царь! Пусть вместо него растерзают Федю! Ваня знал, что погибнуть за него — великая честь. Но как подвести Федю к этой жертве за друга и царя?
— Феденька, а ты-то веришь, что помазанник я, а не выблядок? — дрожащим голосом спросил Ваня.
— Верю, Ваня, — просто ответил Федя.
— У помазанника знаешь какой силы молитва? — горячо заговорил Ваня. — Мёртвые восстают, если помазанник просит! Веришь?
— Как не верить? — ответил Федя.
— Надень, Феденька, бармы мои… Нас с тобой в дыму не различат… — страстно убеждал Ваня. — А я тебя отмолю у Богородицы!
Ваня начал торопливо снимать с себя бармы, потом тряхнул плечом, сбрасывая царскую шубу.
Федя спрыгнул с подоконника и подбежал к Ване, принял шубу и стал всовывать руку в рукав.
— Только не забудь, Ванюша, — попросил Федя.