— Нет. Увидимся после репетиции.
— Хорошо, — крикнула Кирстен, закрывая дверцу экипажа. — Освободить улицу… Линдон! Линдон! — закричала она, бросившись к оператору. — Я хочу, чтобы ты провел их от ворот до дома, откатывая камеру назад и держа на переднем плане эту изгородь.
— Да, Кирсти, — засмеялся он. — Мы уже это обсуждали.
— Разве? Ах, да, правда. Приготовиться всем, — закричала она. — Пошли!
Четверть часа спустя эпизод был отснят, облака прикрыли солнце, и они начали готовиться к съемке следующей сцены на улице.
Съемки продолжались уже десять дней, и Кирстен удивляло, как гладко все шло — главным образом, благодаря Маленькому Джо и его потрясающим организаторским способностям. Она была довольна. Каждый вечер после завершения «потока» съемок Лоренс говорил ей, как ему приятно видеть, что все в съемочной группе ждут от нее одобрительного слова, а актеры постоянно упрашивают ее поужинать с ними, желая поговорить о своей игре. Кирстен с удовольствием их выслушивала, подбадривала и удивлялась, что получает от всего этого огромную радость. Ей казалось, что она очень изменилась: Кирстен-режиссер возобладала над Кирстен-женщиной. Если бы она не видела, каким безмятежным счастьем светится лицо Анны, когда на съемочной площадке появлялся Лоренс, Кирстен, пожалуй, поверила бы, что ей нет никакого дела до их любовной интрижки. Однако сердце ее сжималось, когда Лоренс и Анна исчезали за дверью фургончика, когда смеялись среди всеобщей суеты на съемочной площадке какой-то шутке, понятной только им. Кирстен не призналась бы в этом никому, кроме Элен, и ни разу не проявила своих чувств, скрывая их под веселой маской. Она неизменно отвечала отказом на приглашения Лоренса поужинать или пообедать вместе, ибо не могла вынести его виноватого вида. Казалось, он жалел ее, и Кирстен так и подмывало сказать ему резкость, но пока ей удавалось удержаться от этого.
На профессиональном уровне они отлично ладили друг с другом, проявляли любезность, иногда смеялись, но как только Кирстен казалось, что Лоренс может затронуть какую-нибудь личную тему, она тут же под каким-нибудь предлогом уходила от него.
К началу третьей недели они приступили к съемкам сцен в борделе. Несколько сцен были уже отсняты. Анна и Жан-Поль играли свою главную любовную сцену в самой большой комнате, расположенной на верхнем этаже борделя. С Анной целях два часа занимались гримеры, устраняя самые ничтожные изъяны, которые могла бы выхватить камера, и подчеркивая все достоинства. Тем временем подготавливалась к съемке сцена Жан-Поля с проституткой.