Она наклонила голову, наблюдая, как он медленно вытирает полотенцем капли воды, все еще блестевшие на ее плечах. Она изнывала от желания, и когда, наконец, он скользнул рукой по ее грудям, у Кирстен закружилась голова, и она задрожала. Казалось, его руки лишили ее способности двигаться и даже думать.
Он обхватил одной рукой ее плечи, а другую переместил с груди на живот, нежно массируя его мягким полотенцем. Потом, взяв ее за подбородок, он поднял ее лицо и посмотрел ей в глаза долгим взглядом. Другой рукой он нежно касался ложбинки между ее ногами. Она, словно со стороны наблюдая эту сцену, понимала, что уступает желанию, но не могла остановиться.
Когда Дзаккео поцеловал ее, Кирстен вдруг зарыдала.
Он медленно привлек ее к себе и заглянул ей в глаза, а руки его скользнули вниз по ее талии и бедрам. Уступив непреодолимому желанию, Кирстен позволила ему снова усадить себя в кресло, и сердце ее учащенно забилось, когда Дзаккео, раздвинув ее ноги, начал нежно массировать внутреннюю поверхность ее бедер.
Волна желания захлестнула ее. Откинув голову на спинку кресла и закрыв глаза, она слышала лишь свои тихие стоны. Внутренний голос, предостерегавший ее, умолк. Он подтянул Кирстен вперед, так что ягодицы оказались на самом краешке кресла, и широко раздвинул ей ноги. Кирстен уже поняла, что готова безоговорочно капитулировать.
Почувствовав, что его язык ласкает ее тело, она всхлипнула, задыхаясь от экстаза. Голова ее раскачивалась из стороны в сторону, она запустила пальцы в его волосы, а он, раздвинув ее ноги еще шире, впился губами в самое чувствительное место. Кирстен, судорожно глотнув воздух, опустила голову и увидела между бедрами копну его черных как смоль волос.
Это потрясло ее как удар молнии. Давняя картина всплыла в памяти с необычайной отчетливостью. Первый и последний раз в жизни такое проделывал с ней мужчина, у которого тоже были черные волосы, такие же умелые губы и те же колдовские упоительные приемы. И сейчас она видела только его. Это он заставлял ее дрожать от желания, это с ним она мучительно ждала слияния.
Кирстен отпрянула так неожиданно, что Дзаккео потерял равновесие.
— Извини, — задыхаясь, пробормотала она, когда Дзаккео поднял на нее удивленные глаза. — Извини, Дзаккео, я просто не могу это сделать.
Его лицо потемнело от гнева, и он поднялся на ноги. Кирстен, вскочив, убежала в дом.
Добравшись до своей комнаты, она закрыла дверь и остановилась, прислонившись к ней спиной и тяжело дыша. Сбежав от Дзаккео, освободившись от него и от чар этой упоительной тосканской ночи, она попыталась привести в порядок свои мысли.