— Элен! — Он попытался обнять ее.
Она повела плечами, высвобождаясь из его рук.
— Скажи, когда ты намерен написать об этом, Дэрмот? Я должна знать.
— Я не собираюсь публиковать это.
— Почему?
— Не могу.
— Потому что ты в нее влюбился?
— Нет. Но стоит мне только сказать об этом Диллис, и в печати появится имя Лоренса. А теперь послушай меня. — Он схватил ее за руку. — У тебя нет причин ревновать к ней. По крайней мере, меня. Она очень красивая, любой может потерять из-за нее голову… Ты меня слышишь, Элен?
— Скажи, кто рассказал тебе о причине их разрыва, Дэрмот? Я рассказала тебе обо всем, кроме этого. Так кто же?
— Ты ведь знаешь, что я не могу сказать.
— Но она решит, что это я.
— Сядь сюда, — сказал он, обнимая ее и подводя к дивану.
— О Боже, — всхлипнула Элен, когда он положил ее голову себе на плечо. — Чего ты добиваешься? Какой же ты мерзавец! Презренный мерзавец, шантажист, заставивший меня предать лучшую подругу… Я должна ненавидеть тебя. И я действительно тебя ненавижу.
Элен подняла голову, и, увидев ее огромные влажные глаза, Кемпбел с удивлением понял, что ему не нужен никто, кроме нее.
Он смахнул слезы с ее щеки.
— Признайся Кирстен во всем, — сказал он. — Лучше, чтобы она узнала об этом от тебя.
Элен долго молчала. Потом неуверенно покачала головой.
— Не могу, — прошептала она. — Не хочу потерять подругу.
Кемпбел вздохнул и, когда она снова положила голову ему на грудь, обнял ее. Она наверняка понимает, что вся эта травля ему не доставляет удовольствия. Он — всего-навсего пешка в игре Диллис. Будь его воля, все, что сделала Элен, осталось бы в прошлом. Как и тайны Лоренса. От гнева у него заходили желваки. Кто бы мог подумать, что их втянут в битву, которую вела одна женщина против другой не на жизнь, а на смерть! Удовлетворяя свои прихоти, какая-то старуха коверкала их судьбы! Все это, черт возьми, так несправедливо! Будь у него малейшая возможность, он пошел бы на крайние меры и устранил бы Кирстен. Угрызения совести не особенно мучили бы его, ибо такая красавица, как она, всегда найдет способ выжить. Но эту игру вела Диллис, а не он. Кемпбел многое отдал бы, лишь бы только вырваться из клещей проклятой маньячки.
Элен чуть шевельнулась в его объятиях, и его злость утихла. Сейчас Кемпбел думал только о ней, и ему безумно хотелось поцеловать ее.
— Я думаю, что надо оставить все, как есть, — сказал он.
Элен кивнула, и когда он взял ее за подбородок и приник к ее губам, у нее перехватило дыхание.
— Ты сможешь с этим справиться? — спросил он, наконец оторвавшись от нее.