— Отойди, — попросил воин. — Я затопчу его.
Гунлаки не шевельнулся.
— Лучше давайте поиграем с копьями, — предложил третий.
Иногда детей врагов использовали вместо тряпичных мячей или дынь при игре с копьями. Гунлаки отмахнулся. Оба воина уехали, странно поглядывая на него. Гунлаки почувствовал смущение и вновь сёл в седло, чтобы продолжать путь. Он заметил, что собака подкралась поближе — ее пасть была приоткрыта, язык свисал между острых зубов. Шерсть на ее загривке вздыбилась. Даже птица, которую мы назвали грифом, неуклюже заковыляла к ребенку на своих кривых лапах. Гунлаки снова взглянул на ребенка, а потом перевел взгляд на грифа и собаку. Над ними появилась еще одна птица. Гунлаки приходилось видеть, как новорожденных за пуповину оттаскивали от колонны, бросая на корм собакам. Он видел, как птицы разрывали младенцев на куски. Гунлаки спешился и склонился над маленьким тельцем. Из любопытства потрогал послед — тот еще был теплым. Кровь и воды на примятой траве тоже пока не замерзли. Конечно, на холоде они высыхали медленнее. Ясно, что ребенок родился совсем недавно. Гунлаки вытер пальцы о свой плащ. Он снова оглянулся на собаку и двух птиц и вытащил нож. Придерживая одной рукой головку ребенка, он приставил нож к его горлу, но тут же убрал. Ножом он обрезал пуповину, оставшуюся часть завязал узлом. Убрав нож, он взял ребенка на руки и поднялся. Оттуда, где стоял Гунлаки, были видны горные вершины. Случайно опустив глаза, он удивился, заметив то, чего не видел прежде. Там, где лежал ребенок, почти под ним, среди примятой травы и пятен крови, валялся медальон с цепочкой. Вещь показалась Гунлаки ценной, он поднял медальон и повесил себе на шею. Вскоре он присоединился к колонне. Ребенок, завернутый в плащ, пригрелся и заснул. Позднее, днем, Гунлаки разыскал повозку, на которой везли ощенившуюся суку. Оказавшись у ее соска вместе со щенками, ребенок принялся энергично сосать.
Ближе к вечеру впереди, почти скрытый облаками, показался фестанг Сим-Гьядини.
— Что это у тебя? — с любопытством спросил Муджин, впервые за день подъехавший к Гунлаки. Тот показал ребенка. — Это ребенок не нашего народа.
— Да, — кивнул Гунлаки.
— Так убей его, — посоветовал Муджин.
Гунлаки отрицательно покачал головой.
— Он вырастет и убьет тебя, — предупредил Муджин.
— Верно, — согласился Гунлаки.
Вечером он направился по узкой каменистой тропе, ведущей от деревни к фестангу.
— Если мы не возьмем его, что ты будешь делать? — спросил брат Вениамин.
— Брошу его собакам, — ответил Гунлаки.
— Мы возьмем его себе.