Она подошла к пикапу, подергала дверцу: закрыто, конечно. Придется ждать, потому что ключи у Клэя.
Но никто не выходил.
Наконец-то в дверях показался высокий силуэт Клэя, и Отом облегченно вздохнула. Никаких признаков борьбы, слава Богу.
Без слов он открыл ей дверцу, затем обошел машину и сел на водительское место, не дожидаясь, пока сядет она. Его челюсти были крепко сжаты, он был зол как черт. Пускай остынет, решила Отом, она не будет лезть к нему в душу. Пусть выполняет свою обязанность. Всего лишь. Можно расслабиться. Да.
Она положила бронзовую награду на колени, обернув ее своей кофточкой.
Они доехали уже до окраин Сан-Антонио, когда Клэй соизволил наконец-то заговорить.
— Я уже устал вызволять тебя из приключений, в которые ты вечно попадаешь.
Так он злился на нее! Не на их победу, а на нее!
— Приключения? Я вовсе не ввязываюсь ни в какие приключения.
Он набрал воздух в легкие.
— Не знаю, что ты сказала Моргану…
— Я ему ничего не говорила.
— Тогда почему он думает, что имеет на тебя право?..
— Не знаю, почему он так думает!
— Ну да все равно. Теперь-то он думает по-другому.
— Ты… ты не бил его, я надеюсь?.. Или все же бил? — встрепенулась Отом.
Клэй отрицательно покачал головой.
— Нет. Но думаю, после нашего разговора он чувствует себя, как после хорошей взбучки.
— Вы, мужчины, иногда такие глупые!
— Глупые? Ты это так называешь? А что, по-твоему, я должен делать, когда ты постоянно оглядываешься, словно ищешь помощи?
— Я не искала помощи, — заявила Отом. Но втайне она знала, что именно так и было. Разве нет? Но вслух она сказала совсем другое: — Я вполне могла справиться с ситуацией и сама. Тебе не обязательно было ввязываться.
— А что же мне надо было делать?
— Оставить свой гарем и отвезти меня домой!
Он от души рассмеялся, что вконец взбесило Отом.
— Ты, видно, собираешься променять меня на Джекки Даттон.
— Я тебя не променяю ни на кого, Отом. — Он произнес эти слова таким тоном, каким обычно говорят, что солнце заходит, и этим еще больше разозлил Отом.
— Точно. Я — твой долг. Часть твоего земного райского уголка.
— Можно сказать и так.
— Почему-то все так считают! И никто не спросит меня, как думаю я.
— Так как же думаешь ты?
— Я думаю, что несвободна.
Это слово стеной встало между ними.
— Не понимаю, почему, — наконец произнес Клэй.
— Потому что ты, по всей видимости, распланировал всю свою жизнь. Я так не хочу.
— Отом, ты можешь поступать, как тебе хочется.
Она закрыла глаза и вспомнила тот вечер, о котором они оба старались не говорить. Тот вечер, с которого все изменилось.
— Знаешь, я же еще учусь. А потом, потом… Ты же помнишь тот разговор наших родителей. Я же знаю, что ты его слышал.