Под прикрытием (Маркьянов) - страница 278

, по уайлдкэт-патронам[84] и показываемым ими результатам с адресами, с кем связаться, чтобы приобрести нужное снаряжение. Там были подробные описания того, что каждый год происходило на кубке Уимблдона – нет, не том, на котором разыгрывается британский теннисный кубок, а на армейском соревновании по стрельбе из винтовок на одну тысячу ярдов, куда допускались как военные, так и гражданские стрелки. Там было все – участники, винтовки, патроны, их набивка (почти все участники пользовались не заводскими патронами, а набитыми вручную из лучших компонентов и с микронными допусками), ветер во все дни соревнований, порядок и результаты стрельб. Все это печаталось убористым шрифтом и сводилось в длинные таблицы цифр, похожие на бухгалтерские таблицы и понятные только посвященным. Для девяноста девяти обычных стрелков (правильнее, наверно, не стрелков, а людей, имеющих оружие) эта информация значила не больше, чем письмена египтян внутри очередной пирамиды. Для последнего, сотого, эта информация была поистине бесценна…

Поскольку рассчитывать на стрельбу на дистанции ближе пятисот ярдов было смешно, из рассмотрения выпадали все патроны калибра 30. Британские 7,71, германо-римские 7,92, итальянские 8,0, русские 7,62, североамериканские 308 и 30–06 – все они отметались. Все дело заключалось в чем? Нужен был патрон, в котором бы на всей дистанции от среза ствола и до цели пуля сохраняла сверхзвуковую скорость. Что происходит с пулей при переходе ее со сверхзвука на дозвуковую скорость, лучше всего может рассказать летчик, летающий на реактивных самолетах. При переходе звукового барьера самолет начинает трясти, он слабо слушается управления – вот именно это происходит в момент перехода и с пулей. Для пехотного оружия это особого значения не имеет, поскольку убойность пуля сохраняет и на дозвуковой скорости, а сверхметкости на такой дистанции от солдата никто не требует. Недаром по итогам мировой войны подсчитали, что на поражение одного солдата противника расходовалось две тысячи патронов[85]. И даже армейскому снайперу, вооруженному винтовкой под унифицированный с пулеметным боеприпас, это не помеха – промах на такой большой дистанции не страшен, часто выстрел можно будет повторить. Но для того, чем занимался Бухгалтер, промах недопустим.

Подумав и полистав журнал, он отказался также и от мысли использовать патроны калибра 50. Вообще, использование патронов пятидесятого калибра было новой модой в мире стрелкового оружия и пришло оно из армии. В семидесятые годы армия САСШ приняла на вооружение винтовку «RAI-500» – обычное однозарядное ружье, у которого затвор вынимался, чтобы на нем можно было закрепить патрон. Скорострельность была так себе, но этого и не требовалось – по изначальным техническим условиям это было оружие для… саперов морской пехоты! Расстреливать морские мины с безопасного расстояния! Почти сразу эту винтовку облюбовали для себя снайперы корпуса морской пехоты. А ну-ка – консольно вывешенный тяжелый ствол, несамозарядный механизм, оптика в стандарте. Патрон, в отличие от обычной морпеховской «М40», позволяет прицельно бить на километр и дальше, расстреливать грузовики, бронебойными патронами останавливать легкие бронетранспортеры, уничтожать РЛС. Патрон 50 стоит меньше доллара, но им можно уничтожить вражеский самолет на стоянке, стоящий больше десяти миллионов, причем для этого не надо рисковать собой, преодолевая рубежи охраны аэродрома. Но настоящий бум винтовок пятидесятого калибра случился, когда Ронни Барретт разработал свою знаменитую «Барретт М-82», десятизарядную полуавтоматическую снайперскую винтовку. Она мало чем уступала крупнокалиберному пулемету – но, в отличие от пулемета, ее мог носить один боец. Не прошло и десяти лет, как такие винтовки появились во всех армиях мира – «М82» в британской и североамериканской армиях, «Эрма» калибра 13,2 в германо-римской, «Взломщик» и «Кобра» калибров 12,7 и 14,5 – в русской армии.