— Так, пацаны, слушайте сюда! — затараторил я. — Под ногами не путайтесь и слушайте меня, как родную маму! Как начнем, ты, — мой палец уперся в грудь артиллериста, — идешь по широкой дуге направо, а ты — соответственно налево. Ваша задача — внимание этого биндюжника отвлекать, пока я его не уделаю. Ясно?!
Согласный кивок. «Ну и отлично, хоть мешать не будут».
На самом деле тактику боя с этим немцем я продумал уже давно, сразу после первого поединка. Просто так, по привычке.
Соревноваться с немцем в силе или убойности я не собирался и, когда «глашатай», проорав «Начинайте!», выскочил из круга, медленно пошел навстречу Шлоссу.
Собратья по несчастью, как я заметил периферийным зрением, в точности выполнили мой наказ и начали обходить немца с двух сторон.
Как я и ожидал, громила время тянуть не стал и быстро двинулся на перехват близорукого доходяги, решив сразу вывести из игры самого слабого. Серьезная ошибка с точки зрения тактики! Когда, по моим прикидкам, до дистанции эффективного удара немцу оставался один шаг, я метнулся вперед и в длинном выпаде «щелкнул» ремнем по бедру противника. Пояс у танкиста был не каким-то там брезентовым эрзацем, а настоящим кожаным, так что неприятные ощущения гаду обеспечены.
Фриц запнулся, разразился потоком грязных ругательств и, развернувшись, бросился на меня. Я кувыркнулся в сторону прямо из положения выпада, уходя с пути этого носорога, и, лежа на спине, еще раз «приласкал» арийскую ляжку ремнем. Шлосс как раз перенес на эту ногу вес всего тела, так что после обжигающего «горчичника» мышцы непроизвольно сократились, и мой противник кубарем покатился по земле.
Первый раунд был за мной. Я поднялся на ноги. Над лагерной «площадью» воцарилась мертвая тишина. Лица «наших» осветились надеждой, в то время как немцы пребывали в состоянии молчаливого недоумения.
Шлосс поднялся с земли, однако вопреки моим ожиданиям не бросился сразу на меня, а застыл на месте. Я заметил, что он осторожно потирает ушибленную ногу.
Я расправил плечи и, щурясь, посмотрел вверх. В пронзительно-голубом небе беззвучно скользили редкие облака, какая-то крупная птица, может, орел, а может, и ястреб, расправив крылья, нарезала круги над лагерем. «Эх, хорошо как!» — с этой мыслью я отпрыгнул метра на полтора вправо, заставляя бросившегося на меня немца «провалиться» и одновременно уходя из зоны досягаемости его булавы. Немцы из числа зрителей заулюлюкали. Я бросил быстрый взгляд на крыльцо караульного помещения. «О, порядок!» — судя по немного неестественной позе пулеметчика, сидевшего, привалившись к широкому плечу командира, мужики уже играли по полной.