«Зачем в гримерку? — удивился я. — Туда вообще никто из посторонних не ходит».
Я и сам ни разу там не был. Поднялся по лесенке, озираясь. Вроде бы там всего две комнаты: для диджея и для танцовшиц.
Заглянул в первую — посреди комнаты стояла стриптизерша с голой грудью и поправляла чулок. Почему-то вид ее меня вовсе не тронул — грудь и грудь, я не больше бы удивился, когда б увидел ее локоть или колено.
— Ты девушку тут не видела? — спросил, глядя на нее.
— Светку? Она побежала через другой вход. За ней этот придурок гонится. Сюда пришел, стучался.
— Откуда ты знаешь, что она Светка?
— Светка? Мы учились вместе. Она сегодня пришла посмотреть, как я танцую. Вы сделайте что-нибудь, вы чего, он больной совсем. Орал там...
Не ответив, я закрыл дверь. Спустился другой лестницей, никого не встретил, вернулся в фойе.
— Не видел их? — спросил у Семы.
Он не видел. Но они снова сами явились: девушка, Светка эта, уже вся на истерике, с растрепавшимися волосами, и тип за ней, дрожит злобно тугими щеками, наглый, тупой, упрямый.
— Со мной поедешь, и я тебя сегодня трахну... — он потянул ее за плечо, поймав у двери на улицу.
— Достал ты уже, — сказал я.
— Кто тебя достал? — тип смотрел на меня, щеря зубы.
— Ты меня достал.
Я спрыгнул с табуретки, и тут вышел Дизель — сразу шумный во всяком своем движении, немного подвыпивший, улыбающийся, — может, он что-то уже разузнал, может, по нашему виду понял, что сейчас будет драка, но среагировал мгновенно.
— Ты чего творишь тут? — без злобы, но громко, с отцовским таким гонором набросился он на своего белесого братка. Развернул его к себе спиной и сильным ударом двух ладоней в плечи выбил из фойе на улицу.
— Извините, пацаны, дурит... Работайте, не переживайте... — улыбаясь, сказал нам Дизель.
Они сразу же уехали.
Светка вновь вернулась в клуб, немного, с минуту, побыла там, и вскоре Вадик с трогательным видом вышел ее проводить.
Я покачал головой, думая и о Вадике, и о Светке, и об этом... мерзком...
— В следующий раз надо его сразу вырубать, — сказал я Семе.
Сема кивнул. Он согласен.
Я разнервничался немного, что скрывать.
А Сема — нет. Или уже успокоился.
— Захар, я не понимаю, откуда у них такие машины? — спрашивал он меня в который раз.
Подъехала иномарка, в салоне — двое почти подростков, но преисполненных собственного недешевого достоинства. Они, конечно же, раскрыли двери, включили магнитолу настолько громко, чтобы перешуметь музыкальный гам в клубе. Позвали каких-то знакомых девушек, случившихся неподалеку, — и девушки тихо подошли, замирая от самого вида авто. Подростки курили, хохотали, закидывая головы, открывая белые шеи, которые Сема сломал бы двумя пальцами, и снова курили, и снова хохотали — при этом сами не выходили из авто, сидели на роскошных креслах развалившись, то вытягивая худые ноги на улицу, то закидывая их чуть ли не на руль.