— А почему не заходит Валент? — спросил Гашпарац.
— Он вообще странный, — уклоняясь от прямого ответа, проговорил Звонко. — Видите, даже писем не писал…
— Он и сегодня пьет? — Гашпарац смотрел в сторону, чтобы не смущать юношу.
— Да, — кивнул тот. — Может, ему неприятно…
— Как он это воспринял?
— Он виду не покажет. Знаете, Валент вырос без родителей… Водился со всякими, привык скрывать свои чувства… Это его манера… Он думает, унизит себя, если покажет.
Замолчали. Звонко в смущении тоже смотрел в сторону ручья. Гашпарац решил попытаться разговорить его.
— И в этом все дело? — спросил. — Я уверен, тут есть еще что-то.
По взгляду, который бросил на него Звонко, адвокат понял — юноша предполагает, что им известно значительно больше и его просто испытывают.
— Да, — совсем тихо проговорил молодой человек, побледнев. — Два дня назад они поссорились. И расстались, окончательно.
Корчма была маленькой, полутемной и, несмотря на настежь открытые окна и двери, пропитана запахом ракии; сивушный дух, казалось, источали даже стены. И правда, над входом сквозь облупившуюся известку можно было различить довоенную вывеску: «Корчма Хорвати, собств. вдовы Банек». Красные и синие пластиковые столы с алюминиевыми ножками испещрены следами от сырых стаканов, сиденья и спинки стульев были тоже из пластика красного и голубого цвета. Узкий проход возле стойки вел к двери, выходящей во двор, где располагалось несколько столов; сквозь занавеску можно было различить головы посетителей, склонившихся над картами и шахматной доской.
— Мне бы не хотелось сюда входить, — сказал Звонко уже у двери. — Но он — здесь.
— Воля твоя, — пробормотал Штрекар.
Гашпарац дружески протянул пареньку руку, его примеру последовал и Штрекар, хотя сделал он это небрежно и явно нехотя. На пороге они остановились и оглянулись: Звонко уходил. Гашпарац знал, что юноша вернется в тот дворик, пройдет на кухню, к женщинам, сядет за стол перед рюмкой, из которой даже не пригубил. Он представлял себе, как они втроем молчат в надвигающихся сумерках.
Во дворе корчмы несколько человек, переговариваясь, играли в карты, но игра шла вяло. Очевидно, настроение им портило присутствие Валента Гржанича, сидевшего за отдельным столиком.
— А, это вы, — сказал он, увидев подошедших к нему Штрекара и Гашпараца. — Надумали меня забрать?
Головы приподнялись, некоторые сделали вид, что ничего не замечают, хотя все обратились в слух: замер шелест карт, швыряемых на пластиковые столы.
— Если хочешь — можем, — отрезал Штрекар. — Перестань валять дурака.