— Выходит, она шла домой?
— Это тоже вопрос. Видишь ли, тамошние обитатели обычно едут на трамвае до Ремизы, а оттуда — пешком: вдоль ручья есть тропинка, кое-где она хорошо освещена, рядом дома — идти здесь безопаснее. Однако, с другой стороны, если ты почему-то окажешься в районе Савского моста, можно пойти и берегом, видимо, это ближе. Зато полнейшая темень, ни одного фонаря, и безлюдно.
— Так зачем же ей было?..
— Вот в этом-то и дело. Правда, нельзя исключить и случайность: может, она спешила или еще что. Допустим и другой вариант: ей кто-то назначил встречу?
Некоторое время они курили молча. Происшествие все более завладевало вниманием Гашпараца и казалось ему запутанным. Он спросил:
— Значит, не исключены версии?..
— Я предполагал, что ты именно так поставишь вопрос. На то ты и адвокат, чтобы вытянуть все тебя интересующее. Версии тоже достаточно путанны.
— Вы не исключаете, что убийство совершено кем-то из ее знакомых или случайно оказавшимся там человеком?..
— Совершенно верно. Мы допускаем и то и другое.
Гашпарац и впрямь мало-помалу входил в роль адвоката и вытягивал у Штрекара одну деталь за другой. Его охватывал ужас от мысли, что женщина на савском берегу в предсмертной судороге прижимала к груди сумочку, заключавшую нечто, имевшее непосредственное отношение к нему: номер телефона той самой конторы, которая занимает все его помыслы по вечерам и сделала невыносимой его жизнь.
Он осторожно продолжал:
— Следовательно, убийство путем удушения… Может быть намеренным, но также и совершенным в состоянии аффекта.
— Дело не только в этом, — произнес задумчиво Штрекар. — Есть еще кое-что. Понимаешь, не все так просто. С одной стороны, похищен кошелек — как будто налицо картина ограбления. А, с другой стороны, с женщины сорвана одежда, порвано белье, так что речь может идти об изнасиловании.
— Почему не допустить и то, и другое?
— Потому что ни того, ни другого не было. — Штрекар в раздражении задел перстнем о край стола.
— Значит, не изнасилование, не…
— Врач это установил сразу. И по доброй воле ничего такого не происходило.
— А ограбление?
— Здесь нам пришлось повозиться. И тем не менее не было ограбления. Кошелек, правда, исчез, его мы не нашли, зато в сумочке, в одном из отделений, на видном месте лежала порядочная сумма денег около полумиллиона… И к этим деньгам убийца не прикоснулся.
— А он их видел?
— Конечно, в сумочке явно копались, перевернуто все, до последней мелочи.
— И мой телефон…
— Вероятно, убийце он ничего не сказал.
— Хотя для нее… — Гашпарац замолчал. Снова болезненно резанула мысль, что девушка носила с собой клочок бумаги с номером его телефона, что менее суток назад этот клочок бумаги держал в руках убийца и снова сунул его в сумочку. А может, подсунул? Все это казалось невероятным.