Река в этом мире течет в углублении, как и положено реке, потому с середины реки видно недалеко. Возвышается иногда что-то над лесом, не разберешь — что. Однако от скуки Михаил всматривался в каждый такой объект.
И однажды разглядел дым. Слабенькая прозрачная струйка, в условиях Земли с ее облачностью мало кто обратит на нее внимание. Но на фоне здешнего однотонно-синего неба дым был заметен, как свет в темноте. И сразу к этому дыму потянуло, да еще как. К сверкающему полированным серебром шпилю, который до сих пор виднеется слева за кормой — не тянуло, видимая далеко впереди полоска над рекой (вполне возможно — мост) вызывала всего лишь любопытство, а этот дымок манит, как запах шашлыка на морозном воздухе. Несмотря на то, что дым — на правом берегу, а лаз — слева. Это чутье ведет, или очень хочется встретить людей? Понятное дело, что дыма без огня не бывает, но что здесь может гореть? «Почва» — маловероятно, иначе мировой пожар будет всем на горе. Наверное, могут гореть «кошма» и стебли плодовых прутьев, однако к самовозгоранию, вроде, не склонны, поджечь их надо. А поджигать умеют только разумные существа, здесь из разумных существ Михаил не встречал никого, кроме людей. Стало быть — из-за людей дым, скакунцов на вертеле жарят или сиденья из «пластилина» для своих велосипедов в печи обжигают.
Хорошо бы нашлись возле дыма люди, а то Михаил уже с трудом сдерживался, чтобы не начать разговаривать с самим собой. Собственно говоря, только слабый отголосок Никиного присутствия мешал начать «диалог с умным и понимающим человеком».
А может быть и чутье к дыму ведет. Может там и не люди, может — что-то другое, дым и на Земле не обязательно с людьми связан, однако если это окажется вход в местное метро, которое еще быстрее реки к лазу доставит, то нельзя проплывать мимо. Или сам по себе дым ничего Михаилу не даст, может это вообще мираж, зато попадется дерево, на котором растут самолеты. Надо причаливать.
Михаил засек направление на дым по компасу и вытащил лодку на берег. Можно было оставить в воде болтаться, или вообще бросить, пусть дальше плывет, новую срежем с дерева. Но слишком к ней привык.
Повел между деревьями велосипед. Опять заметны отличия, плоские стволы и ветки проявляют тенденцию к скручиванию в шуруп. Можно поспорить, что ниже по реке будет лес из одних спиралей.
Живности почему-то не видно. Высунулся из норы одинокий олух, проводил черным глазом, спрятался обратно, а больше — никого. Отсутствие зверья можно было расценить, как признаки присутствия человека, однако Михаилу захотелось отсюда убраться, во всяком случае — не задерживаться.