Кондратьев крепко пожал руки черноволосому лейтенанту и старшине милиции, на котором облипла мокрая форма, и сказал:
— С вами, товарищи, мы еще встретимся.
Рязанцев, смутно догадываясь о происшедшем, шагнул к майору и тихо спросил:
— Скажите, это не тот… который столкнул девушку со скалы?
Кондратьев ответил:
— Нет. Но тот человек тоже очень скоро ответит за все свои преступления. Вам в город нужно?
— Да… Но я доберусь.
— Ждите, я пришлю за вами машину.
Майор сел в газик, и он умчался в сторону города.
Завьялов сидел перед невысоким человеком в гражданском костюме. Ему часто, помимо желания, приходили мысли о том, как он заканчивает свою только что начавшуюся карьеру. Вопреки всем наставлениям инструкторов из серого коттеджа, не помогли их опыт и первокласснейшая техника. Не таким представлял себе Зонов конец жизни. Конец жизни. Смерть… Нет, только не это. Он все расскажет, все, что знает, он предложит свою помощь, он готов на все, но только бы жить. Жить!
Снегирев спрашивал:
— Что вас толкнуло на путь измены Родине?
Этот жалкий человечишко, дрожавший только за свою собственную шкуру, с трудом выдавил из себя:
— Страх…
— Расскажите подробнее.
Зонов перевел дыхание, нервно потер руки о колени и стал рассказывать тихим, безжизненным голосом. У него постоянно перехватывало дыхание, он глубоко втягивал воздух, выпрямляясь на стуле. Но после этого плечи опять никли, голова клонилась вперед.
— Когда и где впервые вы услышали о «Скорпионе»?
Зонов поднял вопросительный взгляд на сидевшего перед ним человека.
— Я не слышал о таком.
— К кому вы сюда шли?
— Шел выполнять задание. Попутно нужно было передать кое-что.
— Кому?
— Я не знаю. Надо было оборудовать тайник и сообщить центру. Об остальном я ничего не знаю. Я все вам расскажу, прошу верить. Все, что знаю. Меня завербовали… Я много знаю…
Но встретив взгляд человека, сидевшего напротив, Зонов замолчал. Что он может рассказать? Чем удивит его? И грош цена всем его рассказам. Но выходит, взяли и того, кого так берегли там, за океаном. Эта догадка не принесла облегчения. За свои преступления будет отвечать только он. А так хочется жить. И никогда раньше он не чувствовал это так остро, как сейчас, здесь, в кабинете с широкими окнами, за которыми опускается ночь.
— Зачем вы совершили еще одно преступление, ударив человека возле вашего дома?
— Мне показалось, что он за мной следит. Я хотел скрыться.
— Для чего вы взяли с собой в лодку ребят?
Зонов вскинул тусклый, запавший взгляд и снова опустил голову. Имело ли смысл увиливать и врать? Бесполезно. Они знают каждый его шаг. Только откровенным признанием может он смягчить свою участь. Глухим, плохо повинующимся ему голосом он ответил: