Упоминались также Синтия и Стефани. Синтия, видимо, когда-то жестоко ранила Леви. Он то говорил о своей любви к ней, то проклинал ее. Синтию Никки сразу невзлюбила.
А Стефани она возненавидела. Когда Леви говорил о ней, его лицо сразу светлело. Чем больше он говорил, тем больше Никки хотелось, чтоб он заткнулся. Стефани красавица. Стефани добрая. Стефани умеет скакать быстрее ветра. Стефани прекрасно готовит. Стефани поймала вора — вот это показалось Никки интересным. Но она все равно не пожелала переменить мнения об этой замечательной Стефани.
Хорошо еще, что вернулась Эмили. Она удивилась, увидев, что Никки стиснула кулаки и скрипит зубами от злости, но не подала виду, что обратила внимание на раздражение племянницы.
— Ну, как он себя чувствует?
— Как и раньше. Похоже, жар немного спал, но он все время мечется, что-то бормочет.
— Ну, при такой высокой температуре люди часто бредят. — Эмили положила ему руку на лоб. — Да, похоже, ты права. Я там приготовила поесть. Сходи-ка перекуси вместе с папой и Питером.
— А как же Леви? Мы его покормим?
— Я сварю ему бульону, когда он очнется, но это будет еще не скоро.
Выйдя на улицу, Никки перевела дыхание. Как хорошо на свежем воздухе! Она решила немного пройтись, прежде чем идти в дом.
Радуясь солнышку, Никки дошла до сарая, и только тут ей пришло в голову, что в бреду Леви может сказать что-нибудь такое, чего тете Эмили лучше не слышать.
До сих пор он не раз упоминал имя Никки, но чаще всего с раздражением. А вдруг он скажет что-нибудь насчет вчерашнего поцелуя или, не дай Бог, насчет прошлой ночи? Тетушка ведь не дура. Ей и намека хватит, чтобы обо всем догадаться. Никки почти бегом бросилась обратно. Надо сидеть с Леви самой!
Никки вернулась меньше чем через час.
— Что случилось? — удивилась Эмили.
— Да так, ничего. Я просто решила зайти посмотреть, как он тут.
— Ты поела?
— Да, и посуду вымыла… Ой, тетя Эмили! Он весь вспотел!
Лоб Леви покрылся бисеринками испарины. Эмили кивнула и принялась вытирать пот.
— Жар спал почти сразу, как ты ушла. Но, боюсь, ему будет еще хуже, прежде чем наступит облегчение.
Ее предсказание оправдалось. Они переменили на нем рубашку и сменили простыни, но через несколько минут он снова был весь мокрый. Тетя Эмили развела еще хинину, Леви его проглотил — по приказу Никки — и продолжал обливаться потом.
Наконец приступ начал ослабевать. Эмили вздохнула с облегчением и села.
— Ну вот. Похоже, худшее позади, — она слабо улыбнулась. — Видать, Леви ничего не делает наполовину. Потеть так потеть. В жизни не видела, чтобы кто-то так обливался потом, даже при малярии.