Минут десять они потратили на то, чтобы переменить белье в четвертый раз.
— Теперь надо восполнить потерянную им жидкость, — сказала Эмили. — Пожалуй, самое время сварить ему бульон. — В дверях она остановилась. — Влей в него столько воды, сколько сможешь.
И ушла, оставив Никки наедине с тем, с кем ей меньше всего хотелось разговаривать. Вот очнется он, и что она ему скажет? Она заерзала на стуле, глядя на спящего.
А может, нечего ей бояться. Леви крепко спал — в первый раз за сегодняшний день он по-настоящему уснул. Может, он еще несколько часов так проспит. А когда Эмили вернется, Никки тут же смоется. Она успокоилась и встала, чтобы еще раз вытереть ему лоб.
И тут Леви открыл глаза и посмотрел на нее.
— Никки…
У нее задрожали колени, когда она глянула в эти глубокие серо-голубые глаза.
— Д-да… Это я, Леви.
Она откинула ему волосы со лба. Рука у нее слегка дрожала.
Леви с удивлением огляделся. Комната незнакомая…
— Где это я?
— Это комната тети Эмили. Ты разве не помнишь?
Он удивленно заморгал.
— Последнее, что помню, — это как ты чуть не наступила на змею, а я ее пристрелил. Как я сюда попал?
Никки вздрогнула. Он ничего не помнит! Он не помнит, как они… Она вскочила и налила воды из кувшина.
— Ты был болен. Тетя Эмили говорит, тебе надо побольше пить.
Леви послушно поднял голову и выпил воду, потом в изнеможении откинулся на подушки.
— Господи, что со мной?
— Тетя говорит, малярия.
— А, да. Док говорил, что приступ может повториться. И долго я был не в себе?
— Да нет. С прошлой ночи
«С прошлой ночи, когда ты обнимал меня», — уныло подумала Никки. Ну вот, ее никто не выдаст. Так почему же она ничуть не рада?
— Как я устал… — пробормотал Леви, опустив веки. — Никки… — Он уснул, не успев закончить.
Когда он снова пришел в себя, рядом с ним сидела Эмили и пыталась влить в него какую-то гадость.
— А, Леви! Очнулся! А я уж боялась, что ты неделю проспишь.
— Тьфу, пакость! Вы что, решили меня отравить?
— Ничего, не отравитесь, — рассмеялась Эмили, поставив пустой стакан на тумбочку. — Это хинин. Он в самом деле довольно горький, но ничего, переживете.
— Ах, ну да! — поморщился Леви. — И как я мог забыть этот отвратный вкус? — Он огляделся. — А Никки мне не приснилась?
— Нет, не приснилась. Ей надо было отдохнуть, и я отправила ее спать. Вы говорили с ней несколько часов назад, когда пришли в себя. Вы, наверно, голодны, да? Я тут вам сварила бульончику, сейчас пойду разогрею. — Она взбила подушку и подоткнула одеяло. — Вы отдыхайте. Я скоро вернусь.
Оставшись один, Леви принялся размышлять, что было на самом деле, а что ему привиделось в бреду. Видения расплывались — все, кроме одного. Даже теперь оно не переставало мучить его. Никки лежала в его объятиях, отзывалась на его прикосновения, сама нежно ласкала его обнаженное тело… Все это казалось таким реальным… Он до сих пор чувствовал ее неповторимый запах, слышал тихие чувственные стоны Никки, ощущал, как она извивается в порыве экстаза. Он застонал и закрыл глаза, но видения не исчезли. Господи, он же ясно помнит, как лишил ее девственности!