Наконец ее тело содрогнулось. Ее мускулы сжали его палец, а он все продолжал ее ласкать, пока судорога не перестала сотрясать ее тело и она, задыхаясь, не упала лицом на его плечо.
— Это то, — пробормотал он, прижимаясь тубами к ее волосам, — что я хотел сделать с тобой в летнем домике.
При этой мысли ее мускулы вновь начали сокращаться.
Он позволил своему пальцу очень нежно и осторожно выскользнуть из ее тела, оправил ее платье и прижал ее к себе, покачивая в объятиях. Его щека покоилась на ее голове. Эванджелина обвила руками его грудь и крепко сжала его. Сердце его билось так же быстро, как ее собственное. Его возбужденный мужской орган прижимался к ней.
— Могу я тебя потрогать? — спросила она.
Ей показалось, что он, покоившийся возле ее бедра, стал еще тверже.
— Не здесь, — ответил он. — Здесь слишком грязно и заставлено.
Она подняла голову, и их взгляды встретились.
— Когда же?
— Эванджелина… — Его голос был хриплым и прерывался, взгляд горел сдерживаемой страстью. — Ты не должна ко мне прикасаться, потому что…
— Я хочу… — Она погладила его щеку ладонью, прикусила его губу. — Я хочу… всего.
Он сглотнул:
— Всего?
Она прижалась губами к его рту и кивнула:
— А ты?
Она ощутила движение его мужского органа вперед и вверх и улыбнулась. Возможно, он этого не сознавал, но тело его уже дало ответ. Она поцеловала его.
— Сегодня вечером, — пробормотал он, задыхаясь. — Я приду к тебе сегодня вечером.
Он пришел к ней через дверь, замаскированную книжным шкафом.
Эванджелина положила кочергу, которой ворошила дрова в камине, и повернулась к нему лицом. Гэвин был полуодетым, в одной рубашке.
Он прошествовал к ней через комнату от панели, теперь уже вставшей на место, и остановился. Напряженность его взгляда горячила ее плоть больше, чем огонь камина за спиной.
Она нерешительно шагнула к нему.
— Чего ты ждешь?
— Тебя.
Его губы улыбались, но в глазах было такое выражение, будто он намеревался проглотить ее.
Она оглядела свою спальню. Книжные полки — одна, другая, камин, зеркало, постель.
Он оперся ладонью о каминную полку и склонил голову, выжидая.
— Я в твоем распоряжении.
Его темные глаза ни на секунду не отрывались от ее лица. Он смотрел на нее сверху вниз, серьезный, сосредоточенный, и жар в его взгляде свидетельствовал о едва сдерживаемом нетерпении. Он был из тех мужчин, кто знает, чего хочет, добивается, чего хочет, берет то, чего хочет. И все же он не делал этого. Он предоставил ей право решать.
Вдруг она почувствовала, что тонкая хлопчатобумажная сорочка душит ее, что она тяжелая и толстая, будто шерстяная. Она почувствовала, что тело ее уже отвечает на мужской запах, исходящий от его кожи, на темную страсть в его глазах, на силу, таящуюся в его мускулах.