Она протянула к нему руку и провела кончиками пальцев по его плечу, потом по всей руке от плеча до запястья. Он не двинулся с места. Он держал себя в узде. Ради нее.
Ее тело затрепетало от сознания этого.
— Сними рубашку, — попросила она. Мгновенно он скинул с себя это досадное препятствие, и оно упало к его ногам.
Он продолжал стоять и ждать, напряженный, собранный, позволяя ей делать то, что она хочет.
— Ты… не должна делать то, что тебе неприятно, — проговорил он тихо, и слова его звучали хрипло и напряженно.
— Я хочу, — ответила Эванджелина почти шепотом, — хочу всего.
Он опустил ресницы. Ноздри его раздувались.
Не в силах больше медлить, Эванджелина обвила его шею руками и прикоснулась губами к его губам.
— Поцелуй меня, — прошептала она.
Когда его зубы разжались, ее язык проник в его рот. У него был именно такой вкус, какой ей запомнился. Пряный. Мужской. Мощный. Ее завтрашний отъезд разобьет ей сердце. Но у нее оставался сегодняшний вечер.
Он прижимал ее к своему рту, к обнаженной груди и к своему восставшему естеству.
Когда Эванджелина ощутила уже знакомый жар, зазмеившийся между бедер, она чуть отстранилась, чтобы видеть его лицо. Теплый свет, исходивший от камина, отбрасывал блики на его шею, плечи, руки. Ее руки скользнули по теплой коже его груди, по кудрявым упругим волосам, по напряженным мускулам. Под кончиками пальцев его сосок отвердел.
— Когда я могу делать то же с тобой? — спросил он охрипшим голосом.
— Когда я попрошу тебя.
Он нахмурился:
— Попроси поскорее.
— Так и будет.
Она улыбнулась ему, испытывая восторг от того, что имела власть решать, что, как и когда произойдет. Она подтолкнула его к кровати.
— Сядь. Я хочу снять твои сапоги.
Она встала на колени, стянула с него сапоги и положила на пол возле постели. Опершись о резной столбик кровати, поднялась и бросила на него подозрительный взгляд.
— Надеюсь, не ты вырезал этих уродливых троллей?
— Они тебе не нравятся? — спросил он с невинным видом.
— Несносный человек!
Он усмехнулся.
Стянув с него чулки, Эванджелина толкнула его в грудь, и он упал на постель.
Разметав ноги, он приподнялся, опираясь на локти, чтобы посмотреть на нее. Его руки были согнуты в локтях, улыбка стала шире. Она провела пальцем по краю пояса его бриджей. Его глаза обрели напряженное и серьезное выражение. Рука Эванджелины медлила на расстоянии волоса от края его бриджей, готовых упасть на пол. Его мужское естество пульсировало, упираясь в ткань бриджей, как только ее пальцы дотронулись до обтягивающей их материи. Она расстегнула бриджи, бережно и нежно прикоснулась к нему, и оно прыгнуло в ее ладонь. Она обхватила его рукой и принялась поглаживать, водя по нему пальцами вверх и вниз.