Это было мрачное утро. Мистер Райдер, будучи добрым человеком и зная, что семья живет в нищете, понимал, что случившееся с Эстер вовсе не означает отсутствия таланта. Он пришел их навестить, и от его глаз не ускользнули признаки глубокого отчаяния, хоть он и не видел Эстер: глаза Грейс были красны от слез и бессонницы.
— Да, — сказал он, — скверное дело, Грейс.
— Ума не приложу, как это случилось.
— Очень просто: она никогда раньше не видела публику так близко. Что вы собираетесь делать?
— Я не знаю.
— Послушайте, Грейс, у меня могут быть роли и для вас. Вы, должно быть, немного не в форме, но смогли бы ее восстановить... положим, для начала маленькая роль... А что с вашей второй дочкой?
— Дороти?
— Я обратил на нее внимание. В ней что-то есть.
— Она немного шаловлива, сорванец.
— Но она вырастет.
— Она не такая хорошенькая, как Эстер.
— Ради Бога, Грейс, значит ли это, что вы не собираетесь позволить мне предложить девочке работу в моем театре?
— Работу в театре? Да в ней нет ничего артистического.
— Позовите ее сюда.
— Пусть Бог простит меня, но я сомневаюсь, что она в приличном виде.
— Вполне приличном, чтобы показаться мне! Я не ищу барышню-чистюлю, мне нужна актриса.
— Дороти — актриса?!
— Пожалуйста, могу я ее видеть?
— Дороти, иди сюда, — позвала Грейс
Она вошла. Райдер изучающе смотрел на нее. В ней что-то есть, но что? Действительно, сорванец, мальчишка. Она выглядела бы неряшливым, неумытым школяром, если бы не присущие ей природное изящество и естественность. Да, в ней есть какое-то очарование, может быть, скрытое, но определенно есть, он в этом уверен.
— Добрый день, Дороти, — сказал он. — Хотелось бы послушать тебя. Ты знаешь какую-нибудь роль?
— Роль Фебы, — ответила она. — Из «Как вам это понравится».
— Прекрасно, — сказал он, — это подойдет.
В том, как она играет перед ним, есть что-то удивительное, думала Грейс. Она не декламирует, как это обычно делают актрисы. Она играет естественно, словно Дороти Бланд стала пастушкой, а убогая комната в одно мгновение превратилась в Арденнский лес. Это не было представлением, а сценой из реальной жизни.
Райдер испытывал другие чувства: больше всего его поразил голос Дороти, казалось, что она не говорит, а поет текст на свой собственный мотив.
— Послушай, Дороти Бланд, — сказал он. — Хотела бы ты занять место своей сестры? А? Я бы платил тебе столько, сколько обещал ей. Мне кажется, что ты не будешь бояться сцены.
— Я согласна, — сказала Дороти так, словно обещала вымыть посуду или приготовить чашку чая.
— Вот это характер, — сказал Райдер. — Я могу предложить тебе роль в «Девице без маски». Роль небольшая, но хороша для сценического дебюта. Будь в театре завтра утром.