— Нет-нет, все в порядке…
Просто я только сейчас, от тебя, узнала, что была замужем.
— Недолго, — словно это могло утешить, поспешно добавил отец, — через несколько месяцев ты сообщила, что развелась и вернула себе прежнюю фамилию.
— Интересно, какая фамилия была у меня в замужестве?
— Лейн… Миссис Морин Лейн.
Он посмотрел на меня с тревогой.
— Может быть, тебе неприятно говорить о таких вещах?
— Даже не знаю. Совершенно не помню Пола. Кто это был?
— Увы, ни разу не встречался с ним. Судя по фотографии, довольно симпатичный молодой человек. Художник, насколько мне известно. Вы тогда переехали в Гринвич-Виллидж. Ты и этого не помнишь?
— Нет…
Наступила тягостная пауза. Отец откашлялся.
— Если хочешь, сходим на конюшни, посмотрим лошадей. Конечно, я уже не так хорошо держусь в седле, но могу составить тебе достойную компанию.
Мной овладела нерешительность:
— Я столько лет не садилась в седло.
— Но ты же выросла в седле! Неужели в Нью-Йорке нельзя было практиковаться?
— Тебя это удивляет? В городе подобное развлечение стоит недешево. Впрочем, мне было тогда не до верховой езды.
Он мрачно отпил из стакана, и я поняла, что обидела его. Проклятье! Всего пять минут беседы, а с моего языка летят колкости, спасение от которых — в вине.
Отец был невоздержан, не мог преодолеть свою тягу к спиртному. И тем не менее… Он не всегда был таким. Было время, когда вчетвером — родители, Сэм и я — мы были спокойны, счастливы, полны надежд. Но когда это было? И где?
«Вы помните что-нибудь о родителях?» — часто спрашивал доктор Джеймсон. У меня было что рассказать ему. Человек, понуро стоявший сейчас передо мной и помешивавший кубики льда в бокале с «томатным соком», давно утратил вкус к жизни. Нынешнее его существование определяли воля и энергия другого человека — моей бабушки.
— Жаль, что все так получилось, Морин, — уныло проговорил он. — Поверь, я думал о тебе. Но у меня нет собственных денег, а мать… Ты ее знаешь. Она заявила, что ты не хочешь принимать от нас никакой помощи.
Я рассмеялась.
— У меня не было другого выхода. Хотя… Наверное, она была права; я действительно не приняла бы вашей помощи.
Он вздохнул с облегчением.
— Я чувствовал это. У тебя всегда был твердый характер, Морин. Когда-то ты нашла в себе силы уехать отсюда… Не все способны решиться на такой поступок.
Его слова пробудили во мне сочувствие.
— Со всей твердостью и решительностью мне тоже не удалось уйти далеко. В итоге я едва выкарабкалась из психиатрической клиники.
— Ты вернулась, Морин, и остальное не в счет. А теперь пойдем к лошадям. Гм… Подожди-ка минутку!