Отец выдвинул ящик стола. Пусто.
— Может быть, в сумочке? — предположила я неуверенно.
Мне подали сумку, однако там тоже ничего не было.
— Ты не могла случайно сунуть их в чемодан? — ласково осведомилась бабушка. — Может быть, мне поискать?
— Но ты же точно знаешь, где они. Что ты с ними сделала? Спустила в унитаз?
Ее зрачки сузились, как у кошки; высохшая рука с силой сжала серебряный крест. Да, на этот раз она одержала верх, но какой ценой! Теперь я знаю, что происходит, и была полна решимости противостоять ей. Мне больше нечего было терять. В «Хогенциннене», я не останусь. Все равно, куда меня отправят, только бы не оставаться рядом с ней!
— Вот, возьмите, — доктор Питерс вынул из кармана коробочку, вытряхнул на ладонь две розовые таблетки.
Отец подал стакан воды.
— Что дальше? — спросила я, послушно проглотив лекарство. — Вызов «Скорой помощи»? Твои желания исполняются, бабушка, можешь быть довольна. — Ее нескрываемое злорадство начинало забавлять меня. — Представь, что будут говорить в Ньюбери, когда по улицам с воем сирены пронесется машина с красным крестом?
— Увы, ее не следовало забирать из клиники, — бабушка нервно облизала сухие губы. — Думаю, вы согласитесь со мной, доктор. После всего, о чем я вам рассказывала, ее нельзя оставлять в доме.
Доктор Питерс поднялся, положил на стол коробочку с таблетками:
— По две каждые восемь часов, если вам будет нужно, мисс Томас. — Он повернулся к бабушке: — Должен предупредить вас, что я не имею права предписывать вашей внучке какие-либо радикальные средства. Завтра я загляну к вам снова и поговорю с ней в спокойной обстановке. Желательно наедине.
Уже стоя в дверях, он добавил:
— Постарайтесь заснуть, мисс Томас. Спокойной ночи.
Комната опустела. Смолкли шаги в коридоре, послышался звук открываемой входной двери. Тихие голоса, хлопок дверцы автомашины и удаляющийся гул двигателя.
Я тупо смотрела на аккуратно уложенные вещи. Этот раунд снова был не в мою пользу.
Внезапно меня охватил страх. Я боялась уже не бабушку — боялась быть несправедливой к ней. Навязчивая мысль о том, что она желает спровадить меня в сумасшедший дом, вполне могла оказаться симптомом мании преследования.
С врачами тяжело спорить. Кто знает, не было ли мое состояние еще хуже, чем я предполагала? Доктор Питерс не был застрахован от ошибок.
Кто же собрал мои вещи? Разве теперь возможно сказать это с уверенностью? Я могла собрать их и забыть об этом. Возможно, и сигареты я сама бросила в огонь. Во всем была виновата я!
Дверь в комнату тихо приоткрылась и тут же захлопнулась, стоило мне приподняться. Отчетливо щелкнул, поворачиваясь, ключ. Я спрыгнула с кровати и забарабанила в дверь кулаками: