В коридоре раздались голоса, дверь открылась. Вошел доктор Питерс в сопровождении бабушки и отца. Он подошел к постели и положил руку мне на лоб. Ладонь была прохладной, ее прикосновение действовало успокаивающе.
— Меня зовут Питерс, — сказал он приветливым тоном. — Ваша бабушка говорит, что вы неважно себя чувствуете.
Я лежала, вытянувшись, и молча смотрела на него.
— Это еще мягко сказано, доктор, — язвительно вставила бабушка. — Слышали бы вы ее крики!
Доктор Питерс придвинул стул и подсел к моему изголовью.
— Вас что-то напугало?
Я кивнула.
— Что же?
— Когда я вошла в комнату, все мои вещи были собраны. Посмотрите, в шкафу пусто, все уложено в чемодан.
— Ну, полно, Морин, — вмешалась бабушка. — Ты же сама собрала вещи, как только вернулась из Ньюбери. Неужели забыла? Я заходила в комнату, ты даже не обратила на меня внимание.
Я молча уставилась на нее.
— Ты мне об этом ничего не сказала, мама, — пробормотал отец.
— На сегодня и так достаточно неприятностей. К тому же я не хотела без причины волновать Морин. Какой смысл спрашивать, если у человека… — она продолжала говорить, но я уже не слушала.
Значит, вот как все было. Как тот случай с сигаретами, как… Пальцы сами сжались в кулаки. Я почувствовала непреодолимое желание вскочить, наброситься на нее, сорвать крест, схватить за горло… И тут же сообразила, что именно на такой исход она и рассчитывала. Закусив губу, я откинулась на подушку.
— Вы помните, как собирали вещи, мисс Томас? — послышался бесстрастный голос врача.
— Нет… Не помню.
— Боже! Видимо, такое никогда не излечивается, — картинно вздохнула бабушка.
Доктор Питерс нетерпеливым взмахом руки остановил ее, осторожно коснулся моего плеча.
— Если это были не вы, то кто, по-вашему, мог собрать вещи?
— Какое это имеет значение? — я устало закрыла глаза. — Почему бы сразу не перейти к делу? К действительной причине вашего приезда…
— И в чем же она заключается?
Ни его взгляд, ни жесты не выдавали, о чем он думает на самом деле. Он не верил мне, разумеется… Почему он должен был верить?
— В том, чтобы меня снова отправить в психиатрическую клинику.
— Чепуха! Я могла бы это сделать, не приглашая тебя в свой дом.
— Ты поступила иначе, потому что отец был против. Теперь тебе легче навсегда избавиться от меня. Какой благородный жест: дать больной внучке шанс пожить в нормальной обстановке, а потом доказать, что она еще недостаточно здорова. Просто и надежно. Хотя, может быть, это всего-навсего плод больного воображения, паранойя…
— Не ставьте, пожалуйста, себе диагноз, — сказал доктор Питерс с неожиданной строгостью, — У вас есть успокоительное?